Рассказывает мне все это Надежда, а у самой слезы по щекам так и катятся, она еле их утирать успевает.
- Подождите-подождите, - говорю. - Что это значит - врачи приговор подписали? Диагноз-то какой у нее?
- Да в том-то и дело, что диагноз какой-то непонятный, - говорит моя попутчица. - Какие-то гормональные нарушения. Потому что никаких таких особых причин у нее для бесплодия быть не может - идо замужества не гуляла, и абортов не делала, и со здоровьем у нее все всегда в порядке было, ничем серьезным не болела.
- Да, бывает и такое, что какой-то сбой в организме происходит по непонятной на первый взгляд причине. Может, понервничала когда-то сильно, переживала из-за чего-то? - спрашиваю я.
- Переживала, конечно, - говорит Надежда. - Отца мы потеряли три года назад, умер он скоропостижно, от сердца. Светочка тогда только-только замуж вышла. А папу она любила очень, плакала долго после того, как он умер.
- Ну, вот видите, - говорю, - женский организм - вещь очень тонкая, чувствительная. Переживания и не прошли даром для него. Но знаете, отчаиваться, по-моему, вам рановато. Сколько вашей девочке лет?
- Двадцать шесть уже.
- Ничего, времени у нее в запасе еще достаточно. И не торопитесь так уж верить в этот самый «приговор». Лечиться она не пробовала?
- Пробовала, - говорит. - Денег кучу угрохали на это лечение, а все без толку.
- Значит, мало пробовали. Еще пробовать надо!
- Денег у нас больше нет на лечение, - опять заплакала Надежда. - Деньги ведь Слава дал, муж Светочкин, зять мой. А когда увидел, что все впустую, сказал, что больше тратиться не собирается.
- Знаете, - говорю, - извините уж за такие слова, но Слава ваш в таком случае и переживаний таких не стоит. И дочери вашей так и скажите: пусть не страдает из-за него. Гнать надо такого мужа, который в трудную минуту жену не только не поддерживает, но и почитай что предает.
- Но они же так друг друга любили, по любви ведь женились! - продолжает плакать моя собеседница. - И свадьба такая красивая была, и пара они - просто загляденье, всем на зависть. И что же, теперь взять все это и перечеркнуть? Что теперь делать - прямо не представляю.
И тут я решилась.
- А знаете, - говорю, - что испокон веку люди в таких ситуациях делали? В церковь шли, к Богу обращались, молили о помощи и Его, и святых угодников Его. Так что не убивайтесь раньше времени. Лучше подумайте о том, что беды и несчастья не просто так к нам приходят. Это знак, что пора о Всевышнем вспомнить.
Промолчала Надежда, ничего не сказала. Слезы утерла, и разговор как-то сразу на другую тему перевела.
И я поняла, что поторопилась с такими своими словами. Не готова к ним оказалась моя случайная знакомая.
Но когда расставались, я ей на всякий случай номер своего телефона оставила. «Мало ли, - говорю, - трудно будет, выговориться захочется, так звоните. Все легче станет».
Долго у меня эта история из головы не шла. Жаль мне было и Надежду, и дочь ее, Светлану, да и всех тех людей, что не хотят к свету, к Богу обратиться, а предпочитают в темноте, в несчастьях жить, не верят, что помощь от Господа в самом деле получить могут. Но не особо я рассчитывала, что Надежда одумается и позвонит мне.
Однако не прошло и недели, как раздался от нее телефонный звонок. Голос, в котором опять слышались слезы, я узнала сразу.
- Извините, Ольга, за беспокойство, - услышала я. - Но, вы не поверите, мне кроме вас и обратиться не к кому.
Поведала она мне, что случилось-таки в семье ее дочери та беда, которую и нужно было ожидать: Слава, муж Светланы, признался, что уже давно на две семьи живет, другая женщина у него, и она ребенка от него ждет. И со Светой он теперь разводится. А Света на нервной почве заболела. Ни есть, ни спать не может, только сохнет, чернеет на глазах. Пришлось в больницу ее положить - да только врачи толком не поймут, что это за болезнь такая и как ее лечить.
Выслушала я сбивчивую речь, то и дело прерывающуюся рыданиями, и уж не знала, как, чем утешить мою собеседницу, а она вдруг и говорит: