Я возвращалась из университета, время было послеобеденное. Светило солнце, видимо, поэтому решила пройтись пешком. В какое-то мгновение я заметила, что за мной едет черный «ситроен». Остановилась у витрины, водитель притормозил, пошла быстрее — прибавил скорость. Эта игра продолжалась до самых Аллей Уяздовских. Когда повернула к Пенькной, машина поровнялась со мной. Кто-то открыл дверцы.
— Садитесь, — услышала я.
С заднего сиденья высунулся мужчина. Это был полковник, которому я обязана снятием с тебя вины, оказавшейся «настолько малой», что они смогли о ней забыть. Я не могла не принять приглашения. Шел пятьдесят второй год. Села в машину, и полковник приказал водителю трогаться, не называя адреса. Я считала, мы едем к Дворцу Мостовских, и очень удивилась, увидев, что направляемся совсем в другую сторону. Полковник искоса посмотрел на меня, пронзив холодным взглядом. Я привыкла к твоим ясным глазам, эти же были темные, мрачные. И в целом он оставался для меня личностью загадочной, словно сошедшей со страниц романов Достоевского. Да и все происходящее вокруг могло бы служить иллюстрацией к его произведениям. Ничтожность человеческой судьбы, преступление и жертвы преступления… Мы остановились у блочного дома. Полковник вышел, кивком показав, чтобы я следовала за ним. Водитель остался в машине.
— Куда мы идем? — спросила я, но ответа не получила.
Он шел первым, я еле успевала за ним. На третьем этаже открыл дверь своим ключом. Поколебавшись, я вошла следом, считая, что эта какая-то служебная квартира. Однако увидела обычную меблированную комнату.
Полковник не предложил мне ни присесть, ни снять пальто.
Сам он тоже стоял в расстегнутом плаще. Молчание продолжалось.
— Где я? — наконец спросила я.
— В моей квартире, — медленно ответил он, глядя мне прямо в глаза.
— С какой целью вы привезли меня сюда?
— Допустим, чтобы переспать с вами.
Внутренняя дрожь, которую я ощущала с самого начала, неожиданно прошла.
— Во-первых, вы должны получить на это мое согласие, — ответила я спокойно.
— Оно у меня имеется с первой минуты.
Я рассмеялась, могу даже написать, что рассмеялась ему прямо в лицо. Я уже была у дверей, когда меня остановил его вопрос:
— Куда это ты, Эльжбета Эльснер?
Слова прозвучали, как выстрел в спину.
— Чего вы от меня хотите?
— Я вам уже сказал.
— Один раз?
— Пока вы мне не надоедите.
Мы стояли друг напротив друга.
— Почему только сейчас? — спросила я, чтобы выиграть время. Еще не сознавая до конца, чем обернется его осведомленность относительно того, кто я на самом деле есть, а точнее, кем была.
— С секретарем Товарища было как-то неудобно. Вот я и не спешил.
Я знала, что имею дело с беспринципным человеком и не могу рассчитывать на элементарную порядочность. Такие, как он, не мучаются угрызениями совести.
— А если откажусь?
— Ну тогда у нас будет два выхода. Или муженечка за решетку, или сварганим доносик о том, кто его жена, вернее, кем она была в гетто.
Выходит, он знал обо мне все. Я смотрела на него и не верила своим глазам: разве человек может быть способен на такую подлость?! Мне даже трудно было это охарактеризовать.
— Я могу обратиться за помощью к Товарищу.
— Теоретически — да, только вы этого не сделаете, хотя бы потому, что как-нибудь муженечек найдет на своем столе анонимку, одну, другую…
— Перестаньте, — грубо прервала я полковника. — И не называйте его муженечком. Он прекрасный человек, а вы… вы мелкий шантажист.
— Но тот прекрасный человек не знает, кем была его прекрасная жена. Интересно, как бы он среагировал? Может, и простил бы. По сути, он несчастный неудачник.
— Я запрещаю вам говорить о нем!
— Ладно. Продолжайте любить его чистой любовью. Меня интересует только ваше тело. Оно возбуждает, как ничье другое. Может, я намеренно оттягивал этот момент. У меня охотничья жилка…
— Не сомневаюсь, — с ненавистью ответила я.
— Мне так нравится, что его вы будете любить, а меня — ненавидеть. Эти чувства очень близки между собой, их трудно разделить.
Неожиданно я сказала:
— Мой муж все знает.
На секунду глаза полковника потемнели, потом он рассмеялся:
— Неужели?
Мы измерили друг друга взглядами, и я, к сожалению, проиграла. Мы оба это почувствовали. Со злостью я стала раздеваться. Он поглядывал на меня с издевательской усмешкой и в какое-то мгновение подошел и сильно обнял за плечи.