— Ты что, не успел позавтракать? — хмыкнула Грета.
— Некогда было, — отмахнулся Бонга, выбирая бутерброд покрупнее.
— Чем же ты был занят? — удивился Клайс.
— Хотел подольше поспать.
Он разорвал обертку и начал есть.
— Все эти люди заражены, — сказала неожиданно Грета, и Бонга поперхнулся.
— Чем? — спросил он, испуганно озираясь.
Прохожих было довольно много, как и всегда в этот час. Люди шли, пряча лица от метели, глядя под ноги, и, если присмотреться, двигались они примерно одинаково.
— Спорами инородного разума, — ответила Грета. — Они не понимают этого, но все они ужи мертвы.
— И как же заражаются этими… спорами? — Бонга, поняв, что Грета просто шутит, зачавкал с удвоенной силой.
— Очень просто, — негромко проговорила Грета. — Однажды на твоей ладони вырастет рот. Ты пожмешь ладонь своему другу и неожиданно откусишь ему полруки. А потом у тебя начнет расти голова. И однажды ты обнаружишь себя в толпе с таким же точно лицом, как у этих людей. А потом твоя голова взорвется, и споры рассеются по ветру…
Клайс засмеялся.
— Ты специально рассказываешь гадости, когда я ем? — возмутился Бонга. — Это у ТЕБЯ взорвется голова! Ты сама — инопланетный разум!
— Я ношу артефакт, — Грета брякнула в кармане звеньями цепи. — Монстроборец любит меня.
— Откуда ты знаешь? — прищурился Бонга.
— От него самого!
— А больше он ничего тебе не сказал?
— Сказал, что каждый вечер ты дрочишь в ванной на фотографию Гиты Ландриты…
Клайс захохотал. Бонга толкнул Грету в плечо, и она упала на Клайса.
— Над чем смеетесь? — Пол подошел совершенно бесшумно, как умел только он. За его спиной возвышалась фигура Лорди. Потом показался Юнит.
— Вы тоже сегодня без великов? — обрадовался он.
Все трое остановились напротив скамейки.
— Подвинься, — попросил Юнит у Бонги.
— Еще чего, — отозвался тот. — И так места мало…
— Еще бы, — ехидно заметил Юнит. — С такой-то жопой!.. Рассказать сказку?
— Расскажи, — хмыкнул Пол.
— Жили-были Нахуй, Похуй и Нихуясебе. Нахуй был очень агрессивным, Похуй — меланхоличным, а Нихуясебе все время чему-то удивлялся… Это я сам придумал, — добавил он какое-то время спустя, насладившись реакцией товарищей.
Бонга полез в карман за жвачкой и выронил ключи, и все увидели, что к брелку был приделан патрон на цепочке.
— Дай заценить, — тут же прицепился Юнит.
— Еще чего, — отозвался Бонга.
— Гондон ты… с квантовым генератором! — Юнит сплюнул через дырку между зубов.
— Зачем ты носишь этот патрон? — насмешливо прищурился Пол. — В тебя что, им стреляли?
Лорди гоготнул.
— А ты? — неожиданно вскинулся Бонга. — Ты-то сам? На фига ты носишь куртку с зашитыми дырками? — он демонстративно указал на аккуратную штопку. — В тебя, наверное, тоже стреляли? Или ты сам их ножницами прорезал, а потом зашил?
И Бонга поглядел на Лорди. Тот даже не дышал от восхищения. Так срезать самого Пола!..
Грета и Клайс захихикали.
Когда Бонга поворачивал голову обратно, Пол схватил его двумя пальцами за нос, и все неожиданно изменилось. Теперь Бонга повизгивал от боли, а Пол, не торопясь, водил его за нос из стороны в сторону, выговаривая ему строгим голосом:
— Это куртка моего отца, Бонга. Мой отец был техом на “М-1000”, ты даже не знаешь, что это такое. А это — инквизиционный крейсер, понял? Потом он зашил дырки от пуль и подарил эту куртку мне. И поэтому я ношу ее.
Он разжал пальцы, и Бонга с воем облегчения закрыл лицо руками.
— Он же не знал, — вступилась за Бонгу Грета.
— Так нечестно! — Толстяк даже не скрывал своих слез. — Ты же мог просто сказать!
— Ну, извини, — Пол развел руками. — Я думаю, все понимают, почему я так поступил: Бонга в издевательской форме намекнул на то, что я прорезал дырки сам, а выдаю их за пулевые отверстия. Я вышел из себя, поскольку это — дорогая для меня вещь, и сделал ему “сливку”. Или кто-то считает, что я не прав?
— Да ладно вам ссориться! — попросила Грета, а Клайс добавил: — Лучше покажи патрон!
Бонга засопел. Ему очень хотелось похвастаться брелком, но он опасался, что патрон у него заберут. Хвастовство пересилило. Он нехотя протянул Клайсу брелок вместе с ключами.
Все по очереди принялись трогать патрон.
— Это от Т-300, - уверенно заявил Пол, возвращая Бонге его вещь. — Это такой здоровенный пистолет, стреляет разрывными. Мне папа рассказывал…
— Лорди, а правда, что ты в детстве проглотил игрушечный автомат? — неожиданно вспомнил Юнит. — Мне Полли рассказывал…
Друзья захохотали.
Какая-то женщина, шедшая мимо, остановилась напротив.
— Ишь, расселись! — у нее был резкий, неприятный голос, даже более неприятный, чем лоснящееся щекастое лицо. — С ногами на скамейку залезли! Постыдились бы, около церкви!
Пол поглядел на нее расфокусированными глазами и сказал:
— Говорите громче, у меня плохое зрение!
— Я сейчас полицию вызову! — с неожиданной злобой взвизгнула женщина. — Ну-ка быстро слезть со скамейки!
— Мой папа — инквизитор, — откликнулся Пол. — Он сожжет тебя на костре!
— За такие слова ты попадешь в Ад, когда подохнешь! — заорала на него женщина.
— А разве вы не знаете? — удивился Юнит. — В момент смерти личность архивируется!
— Ах ты… — женщина кинулась к нему, пытаясь схватить, но Юнит увернулся. Моментально слепив снежок, он запустил им прямо в заплывшее кричащее лицо.
И Монахи с хохотом помчались через площадь.
На математику они опять не успели, поэтому отправились гулять. Метель утратила свою изначальную мощь, теперь снег падал плавно и неторопливо. Дороги замело, машины ехали медленно. Полицейский регулировщик напоминал живой сугроб.
Они зашли в кафе перекусить и молча смотрели в огромное окно. Говорить не хотелось.
Потом, не торопясь, побрели к школе.
Метель затихала. Наверное, это был последний весенний снег.
Они пришли в школу как раз к перемене. После математики начиналась сдвоенная физкультура, баскетбол, и этот предмет они не пропускали никогда.
Грета открыла свой шкафчик и быстро переоделась в спортивную форму. Застегнула защитные щитки на локтях и коленях, надела шлем и выбежала в зал. Начиналась разминка. Когда каждый пробежал положенные десять кругов по школьному стадиону, Тренер построил их в шеренгу. На его толстой шее висел светящийся свисток.
— Все знают правила? — крикнул он.
— В баскетболе нет правил! — хором ответил класс.
Всего игроков было двадцать, кто не хотел играть, тот не играл, но среди подростков это считалось позором — и у Монахов, и у Бродяг, и у тех, кто не был ни тем, ни другим. В основном из-за этого к Астронавту и относились с таким презрением — он не играл в баскетбол, а предпочитал отсиживаться в дальнем углу, куда не долетал мяч.
— Построились по командам! — крикнул Тренер.
Монахи, как обычно, заняли половину под синим кольцом. Вместе с Монахами играли трое Спортсменов, вместе с Бродягами — четверо. Спортсмены были отличными ребятами, полностью упертыми в спорт. Им не было дела до Полигона, а навалять они могли за милую душу, поэтому как Бродяги, так и Монахи старались расходиться краями с этими баскетболистами.
Грета увидела, как входит Лейз — в юбке чуть ниже колен, в модных сапожках, и посмотрела на Клайса. Лейз махнула ему рукой, села так, чтобы лучше его видеть. “Зря ты туда села,” — злорадно подумала Грета и тоже помахала Лейз рукой. Та отвернулась. Бродяги стояли напротив, вдоль светящейся линии, их взгляды не предвещали ничего хорошего. Тренер дунул в свисток, одновременно подбрасывая мяч. И проворно отпрыгнул назад. Монахи и Бродяги бросились к мячу. Две волны столкнулись.