Я продолжал: «Завтра мне предстоит отправиться в город, который заказал мне писать алтарную картину для церкви. Не хотите ли, конечно, при соблюдении всех приличий, следовать за мной и позировать в качестве модели, покуда я буду рисовать?» Я задал ей этот вопрос, хотя почти уверен был, что ответ получу отрицательный.
Поэтому я ушам своим не поверил, просто не мог поверить, когда она после недолгого раздумья подняла глаза и сказала «да». Ничто не держит ее в этом городе, но у нее есть ребенок, она должна взять его с собой.
Я внимательно посмотрел на нее и понял — она не шутила. Должно быть, сам Господь увидел мое волнение и внял моим молитвам. Он, и никто другой послал мне эту женщину, земную Мадонну, дабы я мог выразить себя как художник. Малыш ее лишь подтверждает свершение чуда. Мать и ее младенец!
На следующее утро я довольно рано ждал на условленном месте нашей встречи. Придет ли? Всю ночь я глаз не сомкнул. Ее образ стоял передо мной.
Она пришла задолго до назначенного времени. Я смотрел, как она шла по улице: в одной руке ребенок, в другой — узелок с вещами.
Я бережно взял ее малыша и положил в корзину, прикрепленную к седлу на муле. С большой осторожностью помог женщине сесть в седло. Так мы все вместе отправились к нашему месту назначения.
Фактически я еще не начал работать по-настоящему. Сегодня просто бродил по городу, чтобы получше узнать его. Это естественная гавань. Цветовые сочетания, поразившие меня, когда я спускался с гор, при ближайшем рассмотрении оказались еще прекрасней. Везде цветы, цветы и цветы. Люди говорят, что потому и местность называется «Цветочный берег».
Сегодня первый день работы в церкви. Я приготовил раму и вмонтировал в нее доску, на которой буду писать. Она составлена из трех частей. Ее нужно хорошо обработать, так я сэкономлю время. Размещение фигур на будущей картине произошло как бы само по себе, они должны быть на том месте, куда падает мощный поток света от высокого окна. Женщина — идеальная модель, она безропотно следует всем моим указаниям.
Прогуливаясь вчера по городу, я срезал несколько веток плакучей ивы, эти деревья растут на побережье. Дома я разрезал ветки на небольшие кусочки, длиной равные ширине сложенных вместе четырех моих пальцев; потом связал эти палочки в плотной пучок и зарыл в горячий пепел очага. Когда утром я достал связку, палочки не обгорели, а только слегка обуглились. Мне повезло. Если палочки прогреваются слишком долго, они сплющиваются. Если слишком мало, рисовать ими нельзя. Но у меня получилось даже лучше, чем я надеялся. Когда я рисовал ими, на бумаге оставался тонкий слой пыли. Если какая линия неверна, ничего страшного в этом нет. Когда рисунок окончен, я обвожу правильные линии серебряным карандашом. Он вдавливает уголь в бумагу. После я сдуваю пыль с ненужных линий, и — чистый рисунок готов.
Сегодня я сделал много набросков женщины. Передвигал мольберт с места на место. Выполнил ракурсные эскизы. Теперь я сижу с пачкой рисунков и выбираю наиболее удачный. Но во всех, без сомнения, мне удалось передать ее человеческое достоинство.
По утрам церковь обычно пустует. Но постепенно она заполняется народом. Люди рассматривают нас, словно мы чем-то отличаемся от них. Может, они, наконец, отстанут от нас?
Раньше я ничего не имел против, если у меня стояли за спиной и наблюдали за моей работой. Теперь иначе. Они ведь не просто наблюдатели, эти люди — участники злорадного спектакля, разыгрываемого вокруг нас. Не вижу, не чувствую лицо женщины, когда эта масса толпится за моей спиной и пожирает ее, мою модель, глазами.
Нет, кончилось мое терпение, они дышат мне прямо в затылок. Эта масса, жадная и хваткая, желающая лишь утолить свое дикое любопытство. Особенно неприятно сегодня, кажется, что весь город собрался в церкви. Разве можно спокойно работать? Вижу, что и женщине неприятно это беззастенчивое рассматривание. Они ведь только и делают, что глаз с нее не спускают.
Моя картина их ничуть не интересует, потому что я долго занимаюсь подготовкой поверхности доски.
Я в негодовании, я в бешенстве. Я обернулся к ним и высказал, что было на душе. Потом собрал краски, и мы отправились домой. Мы не придем сюда, пока церковь не закроют для посещения.