И сразу к столу Пушкаревой шмыгнул.
— Ваяете отчет, Екатерина Валерьевна? — спросил он. — Можно пожелание?
— Разумеется, — спокойно ответила Катя, уже вполне вернувшая себе боевой дух.
— Хотелось бы увидеть настоящие цифры, а не фальшивку. Хорошо?
— Вот вы не поверите, я как раз собиралась подделывать документы. Вы так вовремя зашли! — усмехнулась она.
Жданов, играя мячиком, бдительно наблюдал за пикировкой, но пока, кажется, его вмешательство не требовалось. Пушкарева наконец нашла себе мишень, чтобы излить накопившееся за утро раздражение. Воропаев, в общем, сам виноват.
— А вы изменились, Катя, — протянул Александр.
— Да? А я вот в зеркало сегодня утром посмотрелась — ничего не заметила. Уверяю вас, все та же Пушкарева! К вашим услугам.
— Та же, да не та. Вы стали увереннее в себе. На вас так подействовало то, что Жданов извлек вас из кладовки?
— А на вас так акции влияют? — спросила Катя и встала из-за стола. Воропаев вдруг схватил её за руку, и это уже ни в какие ворота не лезло.
— Сашенька, — напомнил о себе Жданов, — а почему у нас такие длинные ручки?
Он подошел к ним, и Воропаев демонстративно выпустил Катю и тут же цапнул оставленный Кирой каталог.
— Катя, что я вижу? Дела в Зималетто идут настолько хорошо, что вы покупаете себе квартиру?
— Дела в Зималетто действительно идут хорошо, — ровно ответила Катя. — А этот каталог Киры Юрьевны. Ваша сестра скоро выходит замуж, слышали, может, об этом?
И она ушла из кабинета.
— Распустил ты, Жданов, свой персонал, — заметил Воропаев. — Что она себе позволяет?
— На себя посмотри, — мрачно ответил тот. — Ты уже не то что сам распустился, но еще и руки начал распускать.
— Ой, какие мы грозные, — восхитился Воропаев. — Ухожу, ухожу, пока ты не лопнул от злости. И куда только Кира смотрит…
Полянский, с которым у них был назначен обед, обрадовался Кате, как родной.
— Екатерина Валерьевна, — с места в карьер начал он, — я еще раз подумал про лизинг, который мы с вами уже обсуждали…
— Может, сначала закажем? — прервал его прыть Жданов.
— Мне лангустов, — равнодушно сказала Катя и снова повернулась к Полянскому: — так вы обдумали мое предложение?..
Лангустов?
С утра, значит, мы были ботаниками второго класса, а теперь, не моргнув глазом, заказываем самые дорогие блюда? Эко вас колбасит, Катенька.
— Значит, лизинг вы уже обсудили, — кисло заметил Малиновский.
Жданов попытался припомнить, когда Катя встречалась с Полянским, но не смог.
А эти двое меж тем погрузились в свои расчеты с таким азартом, как будто обсуждали бог весть что интересное.
— Жданов, — зашептал Малиновский, прикрываясь меню, — а когда Пушкарева успела провести предварительные переговоры?
— Когда надо, — невежливо ответил Жданов, потому что и сам не знал ответа на этот вопрос.
— А не слишком ли много воли… — начал было Ромка, все правильно оценивший, как Катя вдруг сказала:
— После выставки в Милане наши позиции на рынке только укрепятся.
— У вас будет выставка в Милане? — заинтересовался Полянский.
— В августе. На следующей неделе мы с Андреем Павловичем летим туда, чтобы утрясти технические детали.
Малиновский прищурился.
— Нам подтвердили субсидирование? — спросил он.
— Забыл тебе сказать, — виновато ответил Жданов. Он и правда забыл! Без всякого подвоха! Но Ромка, кажется, в это не поверил.
— И вы летите туда вдвоем? — холодно уточнил он.
Полянский с недоумением посмотрел на него.
— Для вас это новость?
— Представьте себе, да, — Малиновский отбросил меню. — Что-то у меня аппетит пропал. Прошу меня извинить, я думаю, вы прекрасно пообедаете без моего участия.
И удалился.
Катя посмотрела ему вслед. И Жданов с прискорбием вынужден был признать, что у неё был вполне довольный собой вид.
========== 28 ==========
В Зималетто Жданов, не раздеваясь, направился в кабинет Малиновского.
Ромка сидел за своим столом и сосредоточенно раскрашивал раскраску.
— Я тебя в упор не вижу и не слышу, — сообщил он, как только Жданов переступил через порог. — У меня раскраска-антистресс, так что изыди, сатана.
— Ну прости, — сказал Жданов, падая на стул, — я правда замотался. Я больше так не буду.
— Дожили! Я узнаю новости о делах компании от Пушкаревой! А мой собственный друг и президент…
— Ну хочешь, я тебе цветов подарю?
— Хочу, — заявил Ромка и поднял голову, — хочу, чтобы ты мне объяснил внятно и на пальцах, чего ты вообще добиваешься. Хочешь отмены свадьбы?
— Хочу, — закивал Жданов. — Но как-то так, чтобы Кира меня сама бросила, а потом еще и осталась виноватой.
— Отдел научной фантастики этажом ниже. У нас тут вот, — и Малиновский бросил еще одну раскраску.
Жданов вздохнул и послушно взялся за карандаши.
— А от Пушкаревой ты чего хочешь? — спросил Ромка.
— Ты не поверишь.
— Я уже готов поверить во все, — Малиновский передал Жданову зеленый карандаш и забрал у него красный, — ты её хочешь, Палыч, так сильно хочешь, что даже не понимаешь, как сильно обижаешь Киру. Ты вообще никого, кроме Пушкаревой, не замечаешь. И это я говорю не про секс, а про Пушкареву вообще.
Жданов задумчиво грыз карандаш, прислушиваясь к себе.
Низкий голос с хрипотцой, нежность губ, крохотная ладошка на его щеке, подрагивающие плечи, шарик на горле, который поднимается вверх-вниз.
— Я хочу Пушкареву? — повторил он медленно.
— С добрым утром, — насмешливо фыркнул Малиновский. — Слушай, я пытался. Я называл её лужей и собачкой. Я делал всё, чтобы ты взглянул на эту женщину под другим углом. И я складываю оружие. У меня только один вопрос: что с этим всем ты намерен делать дальше?
— Кате нельзя писать этот отчет, — пробормотал Жданов и зажмурился, ожидая гневного нагоняя. Но Ромка молчал, сосредоточившись на разукрашивании цветочка. — Не в её состоянии заниматься фальсификацией документов.
— А с её положением что ты намерен делать? — терпеливо спросил Малиновский. — У неё же скоро живот вырастет. Может, ты извращенец?
— Может, и извращенец, — покладисто согласился Жданов. — Все просто на самом деле: с Катей мне хорошо, а без Кати плохо. Я даже сейчас волнуюсь, что её кто-то там без меня обижает.
— Может, у тебя материнский инстинкт проснулся? Ну чисто за компанию с Пушкаревой?
— Почему материнский? — удивился Жданов.
— Ну очевидно, что не отцовский.
— Логично, — согласился Жданов и отодвинул от себя раскраску. — Ромка, что-то надо делать с Кирой, пока ситуация не вышла из-под контроля.
— Горе ты мое, — закатил глаза Малиновский. — Ну так ведь все у нас хорошо было! Компания в залоге, мы на грани банкротства, отчеты у нас липовые, а положение шаткое. А теперь ты решил похерить наше благополучие. Ладно, давай так. Ты говорил, что тебя тошнило недавно?
— Заразился от Пушкаревой токсикозом.
— Фу! Никогда больше не говори такое вслух. Даже слышать не хочу о таком непотребстве. Сейчас ты пойдешь и поскандалишь с Кирой.
— Так сразу, без прелюдий? — уточнил Жданов.
— Она ведь тоже еще не знает о Милане? Вот и скажи ей, а дальше скандал вспыхнет сам собой. Тут тебе становится плохо…
— Инфаркт микарда? Вот такой рубец?
— Скажем, что язва обострилась.
Тут до него дошло, что Малиновский совсем не шутит.
Кажется, пока Жданов бегал за Пушкаревой, Ромка строил вполне себе конкретные планы интриг.
— Язва?
— Приезжает Вадька Саморуков, ну помнишь, мы с ним у Синицы…
— Помню.
— На скорой, и все дела. Кладет тебя в больницу и заявляет Кире, что тебе вредны такие стрессы, как свадьба. Требуется, короче, отложить по медицинским показаниям.
Жданов от души расхохотался.
— Малина, ты голова, — сказал он с нежностью. — И Кира меня по стенке размажет за то, что подготовка к свадьбе для меня стресс, а не радость.