— Нормально, — ответила она, подумав. — Кира Юрьевна тоже права. Особенно… после Милана. Я во всем перед ней виновата.
— Глупости, — рассердился Жданов. — Если уж искать виноватых, то ты здесь вовсе не при чем. Не ты же встречалась с Кирой. Всё, Катюш, не расстраивайся. Я больше никому не позволю тебя обижать. Сейчас мы пойдем в конференц-зал, а потом на показ…
— Но у меня куча дел, — слабо возразила она.
— Плевать, — отмахнулся Жданов. — Кстати, родителям я тоже сказал об отмене свадьбы.
Катя прерывисто вздохнула.
— Что будет, если завтра Воропаев решит продать свою долю акций?
— Папа ему не позволит, — с уверенностью, которой он вовсе не чувствовал, ответил Жданов.
— Коля прав, — задумчиво сказала Катя, и в грудь Жданова от этих слов воткнулась ледяная игла, — если все пойдет наперекосяк, решения придется принимать мне, как владелице Никамоды.
— Катя!
— Не кричи, — нахмурилась она, сосредоточенно кусая губы.
— Так, — сказал Жданов и схватил с вешалки её пальто. — До показа у нас есть пара часов. Давай скатаемся к нотариусу и оформим генеральную доверенность на управление Никамодой на меня. Выведем тебя из-под удара. Звони своему Зорькину, пусть везет документы.
— И что нам это даст? — Катя не пошевелилась.
— По крайней мере, им не в чем будет тебя обвинить.
— И что нам это даст?
— Катя, считай что это моя начальственная придурь, — он натянул на неё пальто, накинул свое и за руку потянул её к двери. — Я же у нас всеми признанный тиран и деспот… Вика! Скажи всем, что мы с Катей уехали на час-другой.
— Так ведь Воропаев приехал…
— Ну так предложи ему кофе!
— Ты это… прости, — от неловкости Жданов почти выронил портфель с документами, который ему протягивал Зорькин, — я вчера выпил лишнего, ну и в общем. Вспылил.
Катя с таким вниманием разглядывала план эвакуации, вывешенный на стену в коридоре, что можно было не сомневаться в том, что она подслушивает.
— А вы бы, товарищ Жданов, валерьянку принимали, — с достоинством поправляя очки, ответствовал Зорькин.
— Обязательно воспользуюсь вашим мудрым советом, Николай Антонович, — смиренно склонил голову Жданов. Он оглянулся на Катю и оттащил Зорькина в уголок. — Слушай, уговори Катю не приходить завтра на совет, меня она не слушает. Беспокойно мне.
— Я все равно приду, — сообщила плану эвакуации Катя, — можете не шушукаться.
И Жданов с Зорькиным синхронно закатили глаза.
На показе Жданов не терял Катю из поля зрения ни на минуту и даже на подиум попытался вместе с ней подняться, но Пушкарева уперлась упрямым осликом, и ему пришлось выпустить её локоть из своих пальцев.
Точно. Рано Катерине пока на подиум. Не поймут.
— Добрый вечер! Говорят, женщины всех времен соглашаются с утверждением: нечего носить. Зималетто утверждает обратное! Носить есть что! Сегодня наш гениальный дизайнер, известный всем Милко сотворил чудо. От женщин, одетых в его одежду невозможно оторвать глаз. Итак — новая коллекция Зималетто!
Буквально слетев вниз, Жданов спросил у отца:
— Ну, как сказал?
— Сказал хорошо, посмотрим, как сделал.
Рассмеявшись, Жданов повернулся к Кате:
— Устала?
Она покачала головой.
— Все в порядке.
— Не проголодалась? Слушай, давай дождемся окончания показа и свинтим отсюда, — и наткнулся на внимательный отцовский взгляд, снова улыбнулся ему и перевел взор на моделей.
У него было отличное настроение.
Показ ожидаемо был великолепным, родители были довольны, Юлиана одобрительно покачивала головой, Воропаева с кем-то увлеченно трепался, а Кира тихо напивалась в баре и никого не беспокоила.
Все было хорошо.
— Все отлично. Правда, отлично. Появилась надежда на новые контракты, на возможность расплатиться с долгами, так что… у нас всё, Кать, получится.
Подперев рукой щеку, она смотрела на него с легкой улыбкой.
— Что? — забеспокоился Жданов. — Почему ты не ешь?
— Ты как будто светишься сейчас, — сказала Катя. — Ты такой… такой Андрей Жданов.
Они ужинали в очередном ресторане, и при мысли о том, что придется Катьку везти домой, легкая тень накрывала безоблачный ждановский триумф.
— Ты тоже очень похожа на Екатерину Пушкареву, — ответил он, улыбаясь. — Будущая Екатерина Жданова.
— Что? — Катя выпрямилась, глядя на него с изумлением.
— Прости, — он легко поцеловал её руку. — Я знаю, что дурак, и так предложения не делают. Я исправлюсь в самое ближайшее время.
— Предложение? — повторила она с недоверием.
— Кать, — Жданов подвинулся ближе. — Катюш, завтра в это время все будет закончено. Совет пройдет, и у меня будут развязаны руки. И тогда, — он погладил её ладонь, — тогда у нас с тобой все будет иначе, правда?
— Ты… — она облизнула пересохшие губы, — хочешь жениться на мне, несмотря на… несмотря ни на что? На мне?
— Ты говоришь об этом с таким потрясением, как будто я собрался лететь на луну, — с нежностью упрекнул её Жданов. — Кать, ты была права — отчет придется представлять Екатерине Валерьевне Пушкаревой. Потому что шеф влюбился и потерял остатки разума.
Она смотрела на него завороженная, покоренная, восхищенная. И это пробуждало в Жданове неведомые доселе чувства.
Что-то очень-очень теплое.
— Кать, ты самый близкий, самый родной мне человек в целом мире, — продолжал Жданов, увлеченный непривычными ощущениями, — я даже не представлял раньше, что можно быть к кому-то так близко. Я всегда тебе верил, больше, чем кому бы то ни было.
Катя вскочила.
— Мне пора, — смятенно воскликнула она. — Мне надо домой. Я очень устала.
— Конечно, — согласился с ней Жданов, мрачнея. — Вам надо домой, Катя.
Кажется, и сегодня Пушкарева продолжит свои игры в молчанку.
Ослепший и оглохший от поцелуев, которые с прощального чмока в щечку затянулись на добрых полчаса, Жданов сидел в машине под Катиными окнами и бесцельно следил за работой дворников.
Вправо — боль и обида. Влево — тепло, растекающееся по груди парным молоком. Вправо — Катино вранье. Влево — будущий маленький Жданов, крохотные ручки, крохотные ножки. Вправо — страхи и беспокойства. Что день грядущий нам готовит? Влево — Катька на его стороне, а значит, нестрашно. Вправо — страшно за Катьку. Влево — он никому не позволит.
Что его — то его.
— Ты влюбился, — сообщил он сам себе без всякого удивления. — Жданов, ты первый раз в жизни влюбился! Отлично! По уши. В Катю Пушкареву.
И засмеялся от очевидности происходящего.
========== 36 ==========
— Добрый день, Катенька! Вы видели, какое солнце сегодня на улице! Катюш! Катя! Катюш, вы сегодня замечательны! Ну просто обворожительны! Ну потрясающи!
Катя, еще в пальто, стояла спиной к дверям и смотрела на него как на сумасшедшего.
Не в силах оставаться неподвижным, он схватил её в охапку, легко покружил по комнате, вспомнил про ребенка и поставил на место, выглянул в приемную, обнаружил отсутствие Клочковой, вернулся и расцеловал. Стянул с неё пальто, поправил оборки на блузке, пригладил воздушные волосы, выбившиеся из тугого узла и снова поцеловал.
— Андрей, — выдохнула ошалела от этих нежностей Катя, — что с тобой?
— Я люблю тебя, — объявил он с превеликим удовольствием. — И я счастлив.
Катя порывисто, как ребенок, бросилась к нему на грудь. Обхватила крохотными ладошками его плечи, прижалась, вздохнула и отпрянула. Едва сдерживая сияющую улыбку, напустила на себя строгий вид, но уголки её губ сами собой тянулись вверх.
— Вы хоть доклад прочитали, Андрей Павлович?
— Прочитал. Все равно не мог уснуть — всю ночь мечтал о вас, Екатерина Валерьевна.
Катя смущенно вспыхнула и спряталась за монитором.
— Мне надо подготовиться к совету, — раздалось оттуда. — Идите прогуляйтесь, вы мне мешаете.