— Я всегда беспокоился о тебе, — сказал Жданов мрачно.
Катя переглотнула.
— Невероятно, — прошептала она. — Потом мы поехали в Тулу, и ты рассказал о нашей ночи Роману Дмитриевичу. И я окончательно запуталась после инструкции. Если даже Малиновский не знает, кто отец, то может ли такое быть, что и ты сомневаешься? Почему ты сомневаешься? Потому что считаешь, что у меня был другой или потому… что ты не помнишь? В такую дичь я не могла поверить. Я… сходила с ума. Иногда мне хотелось исчезнуть из твоей жизни, чтобы не быть лужей под колесами, а иногда мне хотелось причинить тебе боль. Я придумала эту свадьбу с Колей, чтобы оттолкнуть тебя, но и разозлить тоже. Я говорила себе, что ты сам себя наказываешь, отказываясь от ребенка, и мне становилось жаль тебя. Я… меня швыряло из эмоции в эмоцию, и я барахталась, пытаясь не сорваться ни в слезы, ни в истерику. Мне хотелось кричать: посмотри же на меня! Во мне твой ребенок! Почему ты отворачиваешься от него. Но мне также хотелось, чтобы ты отвернулся и был всегда счастлив той жизнью, которую ты для себя выбрал.
— Какой кошмар, — содрогнулся Жданов. — Я был бы всю жизнь несчастен без тебя, и даже не понимал бы этого.
— Значит, ты вспомнил в Милане? — спросила Катя взволнованно.
— В тот самый момент, когда мы занимались любовью. Наша предыдущая ночь ясно встала перед глазами.
— И ты промолчал, потому что не знал, что делать?
— Потому что я хотел, чтобы ты сама мне сказала! — прорычал он. — Я чуть не задушил тебя от злости! Я… слишком привык доверять тебе, Катя. Твоя ложь разрывала меня на куски. И в то же время я был дико счастлив. Мой собственный ребенок! Никакого левого мужика у тебя не было! Ты моя! Только моя. Всегда моя.
— Ты узнал, что ребенок твой и немедленно возжелал жениться на мне, — медленно протянул Катя. — Вот откуда отказ от свадьбы с Кирой.
— Ты говоришь так, — обиделся он, — как будто жениться на матери своего ребенка — преступление. Я бы все равно на тебе женился, — подумав, честно добавил он, — просто мне бы понадобилось куда больше времени. Я иногда ужасно туго соображаю, но это всего лишь потому, что никогда прежде не испытывал ни к кому ничего подобного. Ты как будто моя рука или нога. Часть меня.
— Андрей, тебе надо успокоиться и подумать обо всем трезво.
— Я не могу думать трезво! И вообще… почему ты меня все время стараешься охладить?
— Позови медсестру, — сказала Катька устало, — у меня капельница заканчивается.
========== 38 ==========
После того, как Кате убрали капельницу, она сходила в душ, который располагался прямо при палате, завернулась в огромную фланелевую ночнушку, притащенную Малиновским, с явным удовольствием забралась на узкую больничную койку и немедленно заснула.
Жданов тоже принял душ, переоделся в домашние брюки и блейзер, полюбовался спящей Катериной — какой же усталой, крохотной и бледной она была, помаялся и вышел в коридор.
Близился вечер, а значит, пора было сообщать плохие новости Пушкаревым.
Катя, которая всегда переживала о том, что отец будет волноваться, до сих пор не позвонила родителям, и это наводило на самые нерадостные размышления.
До сих пор Жданов мало интересовался тем, что происходило с Катей дома. Ему не хотелось вникать в сложные семейные взаимоотношения. Но ей-то было дело до его сложных семейных взаимоотношений, раз она даже с больничной койки первым делом позвонила его отцу!
Долг пора было отдавать, и Жданов понятия не имел, как объяснить всю эту ситуацию Валерию Сергеевичу. Извините, я был под наркотой, поэтому не помнил, как переспал с вашей дочерью?
Трибунал.
Тем не менее, деваться было некуда.
Домашний телефон Пушкаревых он помнил наизусть, как номер скорой или полиции. К счастью, трубку взяла Катина мама.
— Елена Санна, это Жданов. Вы только не волнуйтесь, с Катей абсолютно все в порядке. Нет никакой угрозы ни для неё, ни для ребенка. Просто она очень устала… Елена Санна, Катю положили на сохранение. Она сейчас спит.
— Господи! А ведь я говорила, что этим все и закончится! — воскликнула Елена Санна испуганно. — В какой больнице Катюша?
Жданов ответил.
— Но к ней сейчас не пускают, — соврал он, понятия не имея, пускают или нет. Ему почему-то казалось, что Кате нужен отдых и от родных тоже. — Но я могу передать трубку её лечащему врачу, она вам подробно все объяснит.
— Как не пускают? Валер, Катя в больнице! Господи, капли…
Вызов прервался.
Жданов покрутил телефон в руке и пошел искать ординаторскую.
Среди женщин разной степени беременности, сновавших по отделению, он выглядел чужеродно.
Как крейсер Варяг среди белых парусников.
Сухонькая старушка Баба-Яга встретила его с традиционным гостеприимством.
— А, чокнутый папаша, — воскликнула она. — А я думала — кто это тут переполошил всю больницу. А это широко известный в узких кругах начальник Пушкаревой.
— Начальник и отец, — гордо объявил Жданов и вдруг взволновался: — А мне наверное тоже нужно сдать какие-нибудь анализы? Ну с генетической точки зрения.
— Я бы вас самого сдала на анализы, — хмыкнула старушенция. — С антропологической точки зрения. Но хватит с вас того, что вы отремонтируете нам сестринский пост. Краска, линолеум, потолки бы обновить… Да я вам составлю смету вашего добровольного пожертвования акушерскому отделению.
Жданов кивнул, согласный на все, лишь бы его не выставили вон.
— А вы можете с Катиными родителями поговорить? Ну чтобы они сами не волновались и Катю не волновали.
— И плафоны нужны, — вздохнула старушка, протягивая руку к телефону.
Жданов снова торопливо набрал знакомый номер.
— Валерий Сергеевич? Я передаю трубку врачу.
— Нормально все с Пушкаревой. Переутомление. Нервы. Стресс, — сухо протараторила баба Яга. — Полный покой, никаких посетителей до завтра, как минимум. Да не нужны ей котлеты, у нас тут нормальное питание! И компота не надо, пациентке надо просто поспать. Капельницы ставим, расслабляющие. Завтра сдаст все анализы, подержим у себя с недельку и вернем вам, как новенькую. Не беспокойтесь ни о чем, ваши Пушкаревы в надежных руках.
И она повесила трубку. Уставилась на Жданова с явной симпатией.
— Спасибо, — он расцеловал старушку, чем извлек из недр её сухонького тела весьма юное хихиканье.
Катя проснулась уже глубоким вечером.
Порывисто села.
— Папа! Мама! — в ужасе воскликнула она.
— Миссия выполнена, — отчитался Жданов и рассказал про звонок доктора.
Катя с облегчением выдохнула.
— Я голодная, как волк, — призналась она.
— Ага, — он достал тщательно завернутые в газету и теплую шаль котлеты. — Елена Санна умудрилась все же передать тебе домашней еды.
— Ты виделся с ними? — встрепенулась Катя.
— Не решился пока. Я же не знаю, что говорить. Кать, как мы теперь будем объяснять твоим родителям, почему я сразу на тебе не женился?
Катя сосредоточенно жевала, задумчиво его разглядывая. Пожала плечами.
— Сам решай этот вопрос, — ответила она, наконец. Подцепила пухлую картофелину из контейнера. — Мне врач запретил много думать.
От неожиданности Жданов едва не подпрыгнул.
Вот это поворот!
Его героическая Катька не бросилась, в очередной раз, спасать свое непутевое руководство?
Расхохотавшись, Жданов наклонился и поцеловал её в обе щеки.
— Это за что? — деловито спросила Катя, протягивая ему кусочек котлеты на вилке.
— За всё, — сообщил Жданов.
Катя кивнула, принимая это объяснение.
— На УЗИ сказали, что может быть мальчик, но может быть и девочка, — сообщила она. — Про девочку я вообще не думала! А если она будет похожа на меня?
Жданов сгреб Катьку вместе с котлетой на вилке охапку и уселся с ней на кровать, устроив Пушкареву на своих коленях.