Указав наверх, дед подмигнул, и Аарону стало чуть полегче.
— Мордехай, — обратился он к отцу мальчика, не сводя глаз с внука. — Могу я попросить тебя оставить нас с мистером Аароном Коэном наедине?
— Конечно, — кивнул Мордехай.
Когда отец вышел, неслышно прикрыв дверь, что-то в комнате едва уловимо изменилось.
В напряженную тишину ворвался вой сирены пожарной машины на Кони-Айленд-авеню. Взгляд Аарона метнулся к окну — но сирена уже стихла.
— Ну что ж, Аарон, — начал дедушка, отвлекая его внимание от уличного шума. — Когда мне было столько же, сколько сейчас тебе, отец отвел меня к моему деду, чтобы тот поведал мне о великом наследии нашей семьи. Прежде всего, тебе понятно слово «наследие»?
Они разговаривали стоя, и не сразу Аарон заметил, что в комнате не было ни одного стула. Аарон кивнул, не вполне понимая, о чем идет речь.
— Именно для детей своих мы сохраняем историю нашей семьи, а выражаясь точнее, ее генеалогию. С годами ты узнаешь об этом много больше. И таким образом через каждого из нас Бог передает свой дар от поколения к поколению.
— Вы… о детях?
Аарон испугался, что это начало разговора о половом созревании. Неделю назад во время своего бар-мицва[6] он прочитал Тору и знал, что по еврейскому закону теперь считается мужчиной. Но сам себя таковым пока не ощущал.
— Не совсем, — негромко рассмеялся дедушка. — Хотя мы сможем отыскать Божий дар в твоем потомстве.
Аарон покраснел, борясь с желанием вновь сунуть руки в карманы. Лицо деда посуровело.
— Аарон, ты должен знать, что в наших предках есть нечто очень необычное. То, что делает нашу семью совсем не похожей на другие. Фактически можно отследить историю наших предков до человека, носящего такое же благородное имя, как у тебя. Видишь? Вот он, в белой мантии.
Дед показал на одну из картин.
На ней были изображены сцены Исхода: бородатый мужчина в белой мантии и церемониальном головном уборе приносил в жертву ягненка на величественном золотом алтаре. У Аарона замерло сердце при виде крови, вытекающей из перерезанного горла животного.
— Твой великий предок, Аарон, был очень достойным человеком. Он ведь знаком тебе по Торе?
Субботние беседы с отцом не прошли напрасно, и юноша уверенно ответил:
— Первый иудейский первосвященник, верховный жрец Иерусалимского храма… из рода Левия.[7]
Дедушка подошел к стене и остановился полюбоваться картиной, держа руки за спиной:
— Верно. И у Аарона был удивительный брат, которого родители отдали, чтобы защитить его.
— Моше, — подхватил Аарон. — Моисей.
Гордость сверкнула в глазах старика, он ободряюще кивнул внуку, чтобы тот продолжал.
— В Египте… — голос мальчика чуть дрожал от волнения, — фараон приказал убивать всех новорожденных младенцев мужского пола. И вот мать Моисея положила сына в корзину и пустила вниз по течению Нила. Дочь фараона, придя умыться к реке, нашла Моисея. Она взяла его на воспитание.
— И взрастила его при дворе фараона, — закончил дедушка. — Похвально. Ты также знаешь, что впоследствии Моисей и Аарон воссоединились. Почти тридцать три столетия назад Бог отправил Моисея освободить своего брата, семью и свой народ из неволи. Израильтянам удалось спастись от преследования египетского войска.
Старик указал на картину, изображавшую Моисея, с помощью посоха разделившего воды морские и затем обрушившего их на солдат, всадников и колесницы.
— После чего их еще ждали сорок лет испытаний и борьбы за наследственные земли, завещанные им Господом. Моисей был первым истинным мессией. Основателем новой нации. И наследие для Моисея было делом всей жизни.
— И мы — его родственники?
— Спустя тридцать три столетия кровь Левия течет в жилах моих, в жилах твоего отца…
— И в моих?
— И в твоих.
Аарон от изумления потерял дар речи.
— Твое наследие, Аарон, — это наше священническое наследие, которое мы обязаны хранить как зеницу ока.
Дед вытянул левую руку, сжал пальцы в кулак и потряс им, желая подчеркнуть важность своих слов.
— Но за долгие годы наша кровная линия не сохранила своей чистоты, как того хотел Бог.
— Диаспора?[8]
Дедушка кивнул.
— И не только она, — понизив голос, сказал старик и чуть помедлил. — Некоторые из наших предков были недостаточно внимательны по отношению к Господнему замыслу. Но, уверен, очень скоро настанет день, когда кровь наша вновь очистится. И как только это произойдет, наш народ свяжет себя с Богом новым обязательством — примет новый Его завет. После стольких страданий…