– Мне надо решить, что сказать Мод.
Билли почесал голову.
– Ты можешь всегда сказать, как обстоит дело, что Френсин заботится о ней не больше, чем о старой гончей собаке.
– Это будет похоже на то, как если бы земля ушла у нее из-под ног.
– Почему тебя это волнует? Ведь она ненавидит твое мужество.
– Я знаю, и забочусь о ней ровно столько же, сколько она заботится обо мне. Но я обещал Оливеру, черт.
– Никогда не забуду, как она не. впустила тебя в дом еще тогда, когда ты был ребенком, потерявшим родителей. Она была хуже мокрой курицы… Гадюка… У нее никогда не было хороших намерений. Эта женщина не разгуливала бы здесь, окажись ты вдруг грязью.
– Я знаю. И все же должен оставить ей немного надежды. Оливер поступил бы так же. Он был самым добрым человеком, которого я когда-либо знал.
– Да. – Билли поднял трясущуюся голову. – Я так и не понял, почему он сделал это.
Смит допил кофе.
– Сделал что?
– Женился на ней.
– Мы теперь никогда не узнаем, не так ли? Есть кое-что еще, Билли. Помнишь, Оливер рассказывал о своей сестре Регине? Она вышла замуж за азартного игрока Гилберта Френка.
– Да. Говорили, она, действительно, была как картинка, и очень похожа на настоящую даму. Ему было очень неприятно, что сестра вышла замуж за такую птицу.
– Так вот. Ее сын, дочка и женщина, путешествующая с ними, будут здесь через час.
– Будут здесь?! Какого черта?
– Они отправились в путь с отцом, который не знал, что Оливер умер. Думаю, он собирался заниматься вымогательством у брата жены. Но Бог шельму метит, его пристрелили на станции у Байерса. Он вытянул оружие на Эйбела Коила, когда тот обвинил его в мошенничестве и подтасовке карт.
– Эйбел Коил? Он, должно быть, совсем выжил из ума. Дети очень маленькие?
– Думаю, их можно назвать недорослями. Парню пятнадцать. Хороший ребенок, но сестра его ужасно избалована и глупа, как столб. Ее следовало бы назвать мисс Беспокойство. – Смит намеренно не упомянул о Вилле и был счастлив, что Билли не спрашивает о женщине, путешествующей с Френками.
– Прольется дождь из серебряных долларов, прежде чем старая женщина возьмет кого-либо в дом, даже родственников. Черт, у нее нет ни грамма милосердия. Ты знаешь это и должен был сказать им обо всем.
– Я предупреждал их. Они же решили приехать сюда, и все самим выяснить. Может быть, я смогу упросить Сэнта взять их в Шоридэн через день или два.
– Ты чувствуешь себя обязанным помочь им, потому что они родственники Оливера? – Билли стоял на пороге кухни.
– Нечто в этом роде, – сказал Смит рассеянно.
Он смотрел на горы, но видел светловолосую женщину с большими печальными глазами. Она сидела под деревом, и собака лежала у ее ног. Тыльной стороной руки она вытирала слезы…
– Мод, возможно, видела, как я приехал. Мне лучше пойти в дом и доложить обо всем.
Проходя через ворота, огораживающие двор вокруг дома, Смит пробежал пальцами по волосам. Он волновался и старался не думать о предстоящем неприятном разговоре. Все здесь приходит в упадок. Вот и петли, на которых крепились ворота, нуждаются в смазке. Но Мод не давала денег на такие необходимые вещи, как краска и побелка. Они с Билли сами ремонтировали все кругом на собственные деньги.
Подойдя к крыльцу и поднявшись по ступенькам, Смит вдруг решил рассказать Мод всю правду: Фанни не хочет иметь ничего общего с ней и ее ранчо. Но потом, когда Мод резким рывком открыла дверь, и он увидел больное опустошенное лицо старой женщины, все-таки не смог сказать правду.
– Ну, потребовалось много времени, чтобы прийти сюда. Я видела, как ты приехал. Ты не привез ее, – произнесла она обвиняюще.
– Выходи на крыльцо, и я обо всем расскажу. Мод выскользнула из двери. Прислонившись к стене, она медленно прошла и села на скамейку около двух пустых лоханей для стирки. Смиту стало ясно, что женщина очень больна. Волосы свободно свисали из пучка на затылке, и пряди спускались на шею. Мод, обычно, тщательно следила за своей прической. Ее глаза были напухшими, щёки ввалились, а ноги так дрожали, что с трудом могли удержать худое тело. Строгое черное платье вдовы, которое она постоянно носила, подчеркивало бледность кожи.
– Когда она приедет? – резко потребовала Мод.
– Я не видел ее. Она в Лондоне.
– В Лондоне? Это в Калифорнии?
– Нет. Это за океаном. Кто-то там оставил ее мужу наследство, и они поехали оформлять его.
– Почему она не приехала сюда? Это место стоит уйму денег и достанется ей, когда я умру.
– Думаю, мистер Броукфорд хотел, чтобы жена следовала за ним.
– Когда они вернутся?
– Люди мистера Броукфорда сказали мне, что они вернутся через шесть-восемь месяцев. К тому же они заверили, что обязательно скажут Фанни поехать прямо сюда.
– Обманщик, – тонкие губы Мод еле двигались. – Ты всегда был обманщиком, – шипела она и смотрела на Смита глазами, полными ненависти. – Ты не ездил в Денвер!
– Нет, миссис Иствуд! Я доехал до Денвера! Хотя у меня было много работы на ранчо. Я разговаривал с юристом Фанни. Теперь, черт, мне совершенно безразлично, веришь ты мне или нет. Я сделал то, о чем сказал!
– Ты не ездил туда. Ты пьянствовал и спал с проститутками. Я говорила Оливеру в тот день, когда он привел тебя сюда, что ты гадкий маленький ублюдок, рожденный в кустах от проститутки и оставленный ею там же! – Глаза Мод приняли странный лихорадочный блеск, и слова хлынули изо рта старухи в задыхающемся шепоте. – Ты думаешь, если удержишь Фанни вдали от ранчо, то получишь его? Учти, ты не получишь ни палки. Я спалю все дотла! – Она встала и пошла к двери. Ноги сильно дрожали.
– Вы больны. Хотите, привезу доктора?
– Это ты делаешь меня больной. Уходи с моей земли и не бери ни одной вещи с собой, слышишь? Или у меня будет закон на тебя. Ты пришел сюда голодранцем и уйдешь отсюда тоже голодранцем!
– Я бы с удовольствием уехал, но не могу сделать этого, и вы прекрасно знаете, почему! Никто больше не уживется с вами, и это место придет в упадок и очень быстро разрушится, тогда что вы будете делать?
Смит терял контроль. Он знал, что должен уйти от нее, иначе скажет такое, о чем потом будет жалеть.
Дверь хлопнула, а он остался смотреть и размышлять, почему все-таки обманул Мод? Зачем пожалел ее? Зачем?
Мод оперлась на дверь с другой стороны и прижала сжатые руки к плоской груди. Слезы слабости и отчаяния наполнили глаза и катились по щекам. Он обманул, выдумал историю о том, что Фанни за океаном. Если бы у нее были силы, она убила бы его. Она ненавидит ублюдка с того самого дня, как он приехал сюда с Оливером. А Оливер ласкал его как собственного сына. Он уделял больше внимания этому бездомному внебрачному ребенку какой-то проститутки, чем Фанни, ее любимой доченьке.
Рыдая от злости и бессилия, Мод пошла вокруг стола к кушетке. Она нечаянно наступила на мокрое пятно, которое сама же капнула утром на пол. И когда поскользнулась, попыталась схватиться за спинку стула, то промахнулась и тяжело рухнула на пол.
Боль горячим пламенем обернула ее ногу и бедро. Мод Иствуд потеряла сознание.
ГЛАВА 13
Полдень стоял на пороге.
Страх, который почувствовала Вилла, когда утром проснулась, превратился теперь в боль, разъедающую бедную девушку. Она чувствовала себя так, будто чья-то рука сдавила горло, глаза были болезненно красными из-за недостатка сна, ведь она не спала большую часть ночи после отвратительно скверной сцены с Джо Белл. Маленькая кокетка очень разозлилась, когда узнала, что Смит брал Виллу к горячему источнику, чтобы искупаться, и обвинила ее в самых ужасных грехах, которые только смогла придумать.
– Вы не теряете времени даром, мэм. Вы можете сколько хотите заигрывать с ним в темноте и давать то, что не дали папе. Но это не имеет никакого значения. Он будет моим, как только я захочу этого. Я просто щелкну пальцами, и он отвезет меня в город, станет заботиться обо мне до тех пор, пока я не найду мужчину с кучей денег.