В это самое мгновение татарина затянуло между вращающимся колесом и потолком. С такой силой придавило несчастного к потолку, что нельзя было и думать о помощи.
Татарина не стало: он умер, не произнесши ни одного стона. Все, кто находился в тот момент рядом, были поражены ужасом. Суд Божий свершился!
Неведомый миру подвижник
Это случилось в те времена, когда люди были более религиозны и тщательнее заботились о спасении своей души. Они искали Бога и стремились к Нему. Некоторые уходили в монастыри, в леса и пустыни для созерцания, молитвы, поста и изнурения своей плоти. А другие, хоть и оставаясь в миру, совершали великие подвиги, подобно святым.
Именно в такое время жил в маленькой глухой деревушке старик Артемий Петров. Человек, не знавший нужды, имевший клочок пахотной земли, который кормил его семью; двух лошадей, двух коров, несколько овец и свиней, стаю гусей, уток и кур, да в сохранном месте кубышку с двумя или тремя сотнями рублей на черный день.
Но вот умерла его жена, оставив ему двадцатитрехлетнего сына Никиту и восемнадцатилетнюю дочь Анисью. Никита был парень серьезный, тихий, скромный и трудолюбивый. Никто никогда не видел, чтобы он сидел, сложа руки. С раннего утра и до позднего вечера он проводил время на пашне или дома за починкой разных вещей. А когда работы не было, он уходил в другие деревни или ближайший город, подряжался строить избы, так как и он, и его отец были хорошие плотники. Никита отличался от своих сверстников еще и набожностью. Каждое воскресенье и в праздники он пел в церкви на клиросе. Жизнь вел трудовую и скромную. Отец души в нем не чаял. Анисья тоже радовала отца. Она была хорошей хозяйкою и в доме, и на дворе.
Но недолго Артем радовался на своих детей. Не успев женить сына и выдать замуж дочь, он внезапно скончался. Умирая, он завещал детям жить дружно и согласно закону Божию. Но дети и без завещания любили друг друга и никогда не ссорились.
У Никиты был друг, Андрей, старше его на два года, одинокий и бедный сирота, парень такой же скромный и трудолюбивый, как и Никита. Он часто в свободное время заходил к ним и с удовольствием проводил время в разговорах с Анисьей. По-видимому, они очень нравились друг другу. Но так как Андрей был бедный человек и не имел собственного угла, и хозяйства, то он не смел и думать о женитьбе на ней, и из-за этого очень грустил. Никита заметил это.
Однажды, в праздничный день, сидя на огороде, Никита спросил своего друга:
— Скажи мне, Андрей, почему ты в последнее время стал такой грустный, что я просто не узнаю тебя. О чем ты тоскуешь?
Андрей молчал. Никита немного подождал, потом снова заговорил:
— Что же это, тайна? Ты не можешь открыть ее и своему другу?
— Тебе менее, чем кому-нибудь другому, я могу сказать о своем горе, — медленно ответил Андрей.
— Почему так?
— Потому что… — он запнулся.
— Я догадываюсь, — улыбнулся Никита, — ты любишь мою сестру и боишься сделать ей предложение, ведь так?
Андрей весь вспыхнул и растерянно взглянул на своего друга.
— Ведь угадал? Правда? — допытывался Никита.
— Да, — тихо ответил Андрей.
— Так за чем же дело стало? — снова спросил Никита.
— У меня нет ни избы, ни хозяйства…
— А наша изба и наше хозяйство зачем? — перебил Никита.
— Ведь это все твое.
— Мне ничего не нужно, я все отдам сестре, а ей нельзя же жить в двух избах и вести два хозяйства. А пока что я поживу с вами, ведь вы не прогоните меня?
Андрей со слезами радости горячо обнял друга.
Через полгода после смерти отца молодая чета обвенчалась. Свадьба была очень тихая и скромная, ни пьянства, ни песен.
Настоящим хозяином стал Андрей, Никита от всего отстранялся, хотя и не переставал так же усердно работать, как и прежде.
Никита стал вести себя странно. Глубоко задумывался, мало ел и подолгу вечером молился. В нем совершалось что-то необыкновенное, мучила его мысль: такую ли он ведет жизнь, какую заповедал Христос, и как спасти свою душу, не лучше ли ему бросить все и уйти в монастырь. Мысль эта родилась у него из-за того, что он в одно из воскресений слышал в церкви, как священник читал евангелие, где говорилось: «И кто не берет креста своего и не следует за Мною, тот не достоин Меня» (Матф. Глав. 10, зач. 38). Эти слова страшно смутили его, и он не знал, что ему делать.