Остальные же уверенно шли на поправку, и лекарство перекочевало в близлежащие деревни.
Я очень устала за эти дни. Несмотря на то, что Юлиан запретил мне ухаживать за больными, я тайно прибегала на первый этаж и помогала лекарю поить людей. Охотно меняла постели, делилась приветливым словом абсолютно с каждым, и люди с восторгом называли меня «святой». Даже те, кто прежде смеялся за моей спиной, теперь стыдливо опускали глаза и благодарили, а одна измученная служанка даже попросила прощения за то, что думала обо мне плохо. Я радовалась, что мнение окружающих изменилось. Пусть называют, как угодно, лишь бы это помогло герцогу осознать, что я говорю правду...
На третий день уже поздно вечером всё же произошла неприятность: Юлиан совершенно неожиданно застукал меня в комнате у постели тяжело больной женщины. Её сильно тошнило, напоить несчастную отваром было непросто, поэтому я уговаривала ее выпить вновь. Женщина была в том возрасте, когда уже со слухом возникали проблемы, и она определенно не могла разобрать моих слов. Я решила на пару мгновений снять ткань с лица, чтобы она услышала меня. Но в этот момент открылась дверь, и в комнате появился Юлиан.
Увидев, что я стою над больной с чашкой в руке и с полностью открытым лицом, он... пришел в настоящую ярость.
- Миледи! – гаркнул так громко, что у меня задрожали колени. – Я запретил вам приближаться к больным!!!
После чего, не дожидаясь ответа, подскочил, схватил меня за руку и грубо потащил прочь, вытолкнув в коридор.
Выпавшая чашка с отваром покатилась по полу, а Юлиан развернул меня к себе, схватил за плечи и посмотрел в глаза с пугающим выражением.
И снова... я увидела, как изменяются его глаза. Или это от страха почудилось. Лицо герцога приблизилось вплотную, а я, не моргая, смотрела в глубину этих пугающих глаз.
Кажется, он что-то яростно шептал мне, но я не слышала. Стояла, открыв рот, как сумасшедшая, и не могла отвести взгляда.
«Кто ты?» - хотелось прошептать мне, и я чувствовала, что ответ находится на поверхности. Дыхание участилось, кровь от волнения прилила к лицу, и вдруг Юлиан оттолкнул меня к стене, прижал мое тело собой и… его губы обрушились на мой рот.
Я ахнула, почувствовав, как сплелось наше дыхание. По телу пробежала дрожь ужаса и волнения. Рука герцога захватила мой затылок, изменяя положение головы, и его губы стали настойчивее, пытаясь расшевелить мои.
Это был мой первый поцелуй.
О небо, меня целуют сейчас!!!
Вдолбленные Обителью постулаты чистоты требовали закричать и оттолкнуть наглеца, но меня словно приморозило. Тело начало просыпаться и реагировать на запретные порочные прикосновения. Веки отчаянно жаждали закрыться, губы подрагивали, как будто пытаюсь ответить на эту безумную ласку…
Но Юлиан вдруг отстранился сам…
Он тяжело дышал и смотрел на меня, как обезумевший. Лицо снова выглядело обычным, совсем не страшным и даже... потерянным.
- Идиот!!! - взвыл он и, развернувшись, буквально убежал прочь, словно только сейчас осознал, что совершил нечто непростительное…
Глава 24. Когда нечего терять...
Кабинет Герцога де Армье…
Маркус ворвался в помещение взъерошенным и уставился на бледное лицо брата с настоящим ужасом.
- Ты что… уже пьян? С утра пораньше??? – воскликнул он, и глаза его полыхнули. Зрачок мгновенно стал узким, пугающим. На лице отчетливо проступила серебристая чешуя, ногти начали видоизменяться, превращаясь в острые когти, но молодой человек успел опомниться и вернул себе первоначальный вид.
- Отвали, Марк... – пробормотал Юлиан, снова наливая себе чарку. – И без тебя тошно…
Маркусу пришлось приложить колоссальную силу воли, чтобы сохранить терпение. Он подошёл ближе, остановился около дивана, на котором полулежал герцог, и напряжённо спросил:
— Это снова она? Это опять из-за неё ты сходишь с ума??? Я думал, что твоё безумие уже в прошлом, брат!
- Я тоже так думал... – флегматично отозвался Юлиан, смотря куда-то перед собой. – Я реально был уверен в этом, но сейчас… не знаю. Проклятье, я ничего не знаю!!!
Он резко присел, взъерошил волосы свободной рукой и злобно уставился в пол.
Маркус понял, что всё ещё хуже, чем он предполагал, и обреченно опустился рядом в кресло.
- Юлиан, - попытался заглянуть брату в глаза. – Отложи свадьбу! Тем более, мы до сих пор не разгребли последствия чумы… зачем торопиться? И вообще, отправь её отсюда, наконец! Ты уже отомстил, она уже была унижена, как последняя дворняга! Хватит с тебя. Хватит со всех нас!!!
- Не могу… - тоскливо прошептал герцог. – Я привязан к ней цепями, которые мне неподвластны...
- Бред!!! - Маркус вскочил на ноги и начал нервно расхаживать по кабинету. – Ещё совсем недавно ты был довольно-таки равнодушен. Собирался унизить её, как следует, и отослать прочь… Ведь ничего не изменилось!!!
- Изменилось, - горько ответил Юлиан и наконец-то посмотрел на брата. – Я… поцеловал её вчера. Просто сорвался. Она была такой… настоящей, понимаешь? Мне даже показалось, что это вообще не она, но… Вчера вечером я послал запрос в монастырь, используя агентурную сеть. Сегодня мне пришёл ответ: Настоятельница подтверждает, что это Сюзанна де Тюрдор и что она проживала на территории монастыря последние десять месяцев. Ошибки нет. Это ОНА! Но при этом другая. Такая, какой я всегда хотел её видеть…
— Вот именно! - вскричал Маркус. – Она прекрасно знает, как сыграть на твоих чувствах, и активно этим пользуется. Но это всего лишь маска! Лживая порочная маска, чтобы ты снова поверил ей, как последний дурак…
- Драконы слабы… - прошептал Юлиан, снова погружаясь в тоскливое созерцание мысленных картин. – Мы можем любить лишь однажды, и этого не изменить…
- Чушь! – процедил Маркус. – Это не любовь. Ты просто одержим ею! Я считаю, что эти глупые чувства исчезнут, как только ты отправишь её подальше!
— Это не поможет! – нервно воскликнул Юлиан и посмотрел на брата с таким отчаянием, что тому стало ужасно неуютно. – Я пытался, ты же знаешь! Вычеркнул её из своей жизни, возненавидел всей душой! Не желал ни слышать о ней, ни вспоминать. Сжёг портрет, растоптал её письма… правда не все, – понурил голову. – Но боль точила меня все эти месяцы, словно червь. Когда узнал, что она сотворила с Аривой и её мужем, я понял, что хочу её убить, и решился на это. Выследил в доме у очередного любовника, вошёл в спальню ночью, когда она была одна, и… не смог. НЕ СМОГ, понимаешь??? Не поднялась рука. Она спала и казалась мне всё той же прекрасной, невинной, нежной, какой я видел её всегда в своей слепоте. Такой, какой она приходила ко мне во снах…
Маркус отчаянно взвыл, отвернулся и замер напротив окна, тяжело дыша.
- Сила этих чувств в обмане, Юлиан, - проговорил он хриплым от напряжения голосом. – Когда ты видишь её настоящую, разве тебе не хочется её придушить? Очнись, Сюзанна де Тюрдор обманывает тебя…
- Я уже не уверен… - ответил Юлиан. – Она сказала, что её зовут Елизавета. Теперь я допускаю мысль, что… она действительно могла измениться. Осознала свои ошибки, приблизилась к Богу, взяла себе другое имя, чтобы перечеркнуть старую жизнь…
- Чушь! – вскричал Маркус, оборачиваясь. Его глаза неистово сверкали. – Никогда в это не поверю!
И выскочил прочь…
Он был настолько взбешен, что даже не заметил, что чуть в стороне от двери, прячась в тени портьеры, замер женский силуэт...
***
Проснулась я непростительно поздно: почти в полдень. Грета уже приходила, но, найдя меня спящей, оставила завтрак на столе. Голова была тяжёлой: за последние дни, ухаживая за больными, я действительно устала.
Но была здорова. Чтобы не заразиться чумой, всё это время я попивала разведённый отвар.
Но стоило мне более или менее продрать глаза, как в памяти всплыл... вчерашний эпизод.
К щекам мгновенно прилила кровь. Рука непроизвольно коснулась приоткрытых губ.