- Я Майкл. Отец Клары, - говорит отец, протягивая руку.
Забавно, что он всегда говорит это абсолютно одинаково.
Кристиан не медлит. Он крепко пожимает руку отца.
Отец улыбается. – Это, и правда, замечательно, как сильно ты похож на свою маму.
- Вы знали мою маму? – голос Кристиана почти мучительно нейтрален.
- Достаточно близко. Она была очаровательной женщиной и хорошим человеком.
Около минуты Кристиан стоит, глядя в пол, затем встречается с отцом взглядом. – Спасибо. – Он переводит взгляд на меня, задерживается на моем лице, словно видит меня в совершенно новом свете. Затем говорит: - Что ж, мне пора. Я просто пришел убедиться, что с Кларой все хорошо после того, как она ушла сегодня посреди урока.
Отец не мог бы выглядеть более одобрительно, чем в тот момент от того, что Кристиан присматривает за мной. – Не уходи из-за меня. Я оставлю вас наедине. Поговорите.
И он уходит. И закрывает за собой дверь. Какой отец оставит свою дочь-подростка ночью наедине с парнем за закрытой дверью? Ему многому нужно бы научиться, что касается воспитания детей. Или, может, он просто не видит себя в роли родителя. Или, может, он просто слишком уверен, что Кристиан был бы психом, если бы осмелился сделать что-то неуместное, когда по ту сторону двери находится ангел.
- Итак, - через минуту говорит Кристиан. – Твой отец – ангел.
- Кажется, так.
- Он кажется классным.
- Так и есть. Он круче, чем я когда-либо могла бы о нем подумать.
- Рад за тебя.
И это правда. Я чувствую это. Он искренне рад узнать, что у меня есть отец, которому я не безразлична, который достаточно могуществен, чтобы защитить меня, который будет со мной в это тяжелое время. Но Кристиан также хочет что-то мне сказать. Оно лежит на поверхности, словно слова висят в воздухе, он думает, что это что-то свяжет нас еще сильнее, но он скрывает это.
- Да ладно, выкладывай.
Он улыбается своей загадочной улыбкой, не разжимая губ.
- Я хочу отвезти тебя кое-куда, завтра после школы. Ты поедешь со мной? – Я обретаю голос.
- Конечно.
- Отлично. Спокойной ночи, Клара. – Он идет к окну и выходит наружу.
- Спокойной ночи, - бормочу я ему вслед, наблюдая, как он вызывает крылья, его великолепные рябые крылья, и взмывает ввысь.
ГЛАВА 17. ЧАСТЬ, ГДЕ Я ЦЕЛУЮ ТЕБЯ
Я почувствовала себя поистине удивленной, когда Кристиан предложил вывезти меня куда-нибудь, но когда он появляется около моего шкафчика после учебы на следующий день, часть меня начала сомневаться, и я не знаю, почему. Может быть, из-за уверенного взгляда, которым он смотрит на меня сейчас, и теплых бликов золота в его глазах.
– Ты готова? – спрашивает он.
Я кивнула, и мы вышли наружу, на солнечный свет. Здесь нет ни единого следа присутствия Семъйязы. Папа, должно быть, хорошо напугал его, потому что мама вдруг совершенно нормально начала вести себя с Джеффри, да и я смогла выйти из безопасности освященной земли.
Кристиан отпирает свой грузовик, и я забираюсь внутрь. Стараюсь не сканировать окрестности в поисках Такера, пока мы выезжаем со стоянки. Он позвонил мне вчера ночью, и мы попытались поговорить о моем отце, но ни один из нас не знал, что сказать. Я не могу прийти сразу и сказать ему, что мой отец - ангел, хотя он, наверное, уже догадался. Это будет слишком опасно для него, ведь знание об этом - лакомый кусочек, который Семъйяза с радостью захочет вырвать из его головы. Чем меньше он знает, тем безопаснее для него, осознала я. В любом случае, он не должен быть здесь, ведь у него завтра конкурс на родео, и он покинул школу раньше, чем обычно, чтобы попрактиковаться. В школе же Такер был поглощен мыслями. Он не спрашивал меня ни о чем.
Кристиан свернул на грунтовую дорогу, которая огибает склон горы за городом. Я увидела знак, который заставил меня вытянуть шею, чтобы прочитать, что на нем написано.
«КЛАДБИЩЕ АСПЕН-ХИЛЛ»
Неожиданно все внутри меня как будто превратилось в камень.
– Кристиан…
– Все хорошо, Клара. – Он повернул в сторону от дороги и припарковал грузовик. Открыв дверь, он спрыгнул вниз и повернулся, чтобы посмотреть на меня.
– Доверься мне, – произнес Кристиан, протянув мне руку.
Я чувствовала себя, словно двигаюсь в замедленной съемке, кладя свою руку в его и позволяя вытянуть себя c его стороны грузовика.
Здесь красиво. Зеленые деревья, шепот осин, вид на далекие горы.
Я не ожидала, что это место будет таким прекрасным.
Кристиан увел меня с дороги в сторону леса. Мы шли мимо могил, большинство из которых - стандартные куски мрамора с простыми надписями имен и дат. Ничего интересного. После мы увидели лестницу, расположенную в середине леса, с длинными, окрашенными в черный цвет металлическими перилами. Мое сердце подпрыгивает к горлу, когда я вижу её. Давящие, серые блики застилают глаза. То же самое я испытывала, в прошлом году, прежде чем увидела свое видение. Я закусила губу так сильно, что почувствовала привкус крови. Но я не переношусь в день похорон моей мамы, а остаюсь здесь. С Кристианом.
– Сюда, – говорит он, слегка дергая меня за руку и уводя на этот раз не на гору, не к тому месту, где находилось отверстие, вырытое в земле и куда опускали на похоронах мою мать, а через склон - к маленькой белой мраморной скамье, обрамленной осинами, рядом с которой посадили куст роз, давший одну идеально-белую розу.
Кристиан видит эту розу и смеется, отпуская мою руку.
– Ты ведь говорил, что этот куст никогда не цветет, – сказала я, глядя на надпись на скамейке.
«ЛЮБЯЩАЯ МАТЬ, ПРЕДАННАЯ СЕСТРА, ВЕРНАЯ ПОДРУГА»
Рядом на земле расположена мемориальная доска, представляющая собой простой белый прямоугольник с надписью: «БОННИ ЭЛИЗАБЕТ ПРЕСКОТТ». И гравюра розы. Ни даты рождения, ни даты смерти, отсутствие которых мне кажется странным, но, даже если Бонни и была среднего возраста, свойственного кровному ангелу, когда умерла, то ее дата рождения определенно вызвала бы у некоторых удивление.
– Этот куст не цветет, – отвечает Кристиан. – Сегодня это произошло в первый раз.
Он делает глубокий вдох и слегка прикасается к розе. А затем смотрит на меня. В нем так много эмоций в этот момент, а я инстинктивно пытаюсь закрыть дверь между нами. Их слишком много, и я все еще могу увидеть их на его лице. Он хочет что-то сказать мне, нет, он нуждается в том, чтобы озвучить это для меня.
– У моей матери были прекрасные волосы, – сказал он.
Ладно, не совсем то, что я ожидала услышать.
– Она была светлой блондинкой с волосами цвета кукурузных стебей. Я привык смотреть, как она расчесывала их. Она сидела за туалетным столиком в своей спальне и расчесывала их, пока они не начинали блестеть. У нее были зеленые глаза. А еще она любила петь. Она пела все время. Она ничего не могла с собой поделать.
Он сел обратно на скамейку. Я стояла там в течение минуты, наблюдая за тем, как он блуждал в воспоминаниях о своей матери.
– Я думаю о ней каждый день, – сказал он. – И я скучаю по ней. Каждый. Божий. День.
– Я знаю.
Он серьезно посмотрел на меня.
– Я хочу, чтобы ты знала, я собираюсь быть там. Когда это случится с тобой. Я буду на твоей стороне все время, если ты разрешишь мне. Я обещаю тебе это.
Люди в последнее время дают мне много обещаний. Я киваю. Я села на скамейку рядом с Кристианом и любовалась видом на горы, где только я могу разглядеть белый пик Гранд Титона. Ветер вздымал мои волосы, сдув их на плечо Кристиана.
Это самое красивое место для кладбища. Здесь тихо, оно отдалено от жизни и всех его забот, но все же связано с ней. С видом на город. Присматривая за нами. Я думаю, это идеальное место для тела мамы, для ее отдыха, и в этот момент, когда я представляю ее здесь как нечто иное, чем повторяющийся кошмар – впервые я представляю, что произойдет после того, как она умрет. Ни похороны или могилы, или вещи из моего видения. После. Мы собираемся оставить ее здесь, и это правильно. Когда это произойдет, мы оставим ее тело отдыхать здесь, в этом прекрасном месте, рядом с матерью Кристиана. Я буду приходить сюда в то же время, что и он, и возлагать цветы на ее могилу.