Однако пребывание в Полоцке литовского князя вскоре привело к новой русско-литовской войне. В 1258 году Товтивил со своей дружиной двинулся к Смоленску, разорил Войщину и Торжок. Это привлекло внимание Золотой Орды, которая сама помышляла о захвате полоцко-минских земель. Хан Берке послал несколько туменов под началом полководца Бурундуя. Тот нанес мощный удар литовцам с юга и вернулся в степи с богатой добычей. Так будет и ныне: Ярослав непременно пойдет на Псков, и он, хан Менгу-Тимур погреет на этом руки. То, что не успел сделать Берке, претворит новый повелитель Орды. А Берке был крайне недоволен Ярославом, вызывал к себе в Сарай-Берке, и осыпал грубой бранью, за то, что Псков и Новгород вышли из послушания великого князя. Ярослав поклялся беспощадно наказать оба города.
Отрадно Золотой Орде, когда воюют между собой русские князья. 1266 год должен принести Менгу-Тимуру благоденствие и процветание. Так угодно всемогущему Аллаху.
Глава 12
ГОСПОДИН ВЕЛИКИЙ НОВГОРОД
Неохотно снаряжался в дальний поход боярин Мелентий Коврига. И чего не сидится великому князю Ярославу? Псков, вишь ли, без согласия Ярослава, возвел на свой стол литовского князя Довмонта. Эка беда приключилась! Мог бы допрежь и грамотой пригрозить. Нет, собирает со всех городов рать, и потащится под самую Ливонию. Господи, кончилась покойная жизнь! Четыре года не ведал Мелентий никаких ратных дел, жил — не тужил, покою радовался. Сладко ел и пил, и девок не забывал, Правда, с «сиротинушкой» сорвалось. Сгинула красная девка, будто черти унесли.
Гришка Малыга поганым языком вякал:
— На тебе вина, боярин. Коль ты ее к себе сманивал, то и держишь ныне взаперти. Отпусти Марийку, а не то к самому князю пойду.
Вот, дурья башка, привязался. Пришлось Гришку во двор впустить. Но ни Сергуня Шибан, ни холопы, ни сенные девки и в глаза не видели Марийки. Однако уходил Гришка со двора хмурым. Ворчал:
— Всё равно у боярина рыльце в пуху. Неспроста он Шибана присылал.
Сергуня же разводил руками:
— Поищи в другом месте, Гришка. Мать-то колобродная была, вот и дочка её куда-нибудь затесалась к непутевым людям.
— Ты на Марийку охулки[39] не клади. Девичью честь свою блюла, в строгости себя держала, — серчал Малыга.
Сергуня, хоть виду и не показывал, но пребывал в смутной тревоге. Марийка может объявиться в любой день, и тогда Шибану несдобровать. Гришка Малыга непременно пойдет к князю, а тот поставит Сергуню на свой княжеский суд. Дмитрий Александрович нравом в отца, строг, старозаветных устоев держится. За хищение девки может и в поруб[40] кинуть, или же (в пользу девки) пять гривен серебра стребовать. Деньги огромные, Сергуне вовек не расплатиться… У боярина одолжить? Пустая затея: скряга. Скорее у курицы молоко выпросишь, чем у него корку хлеба. Так и придется гнить в порубе.
Мерзко было на душе Сергуни.
Боярин упредил:
— Коль о девке где вякнешь, с живого кожу сдеру.
Но Сергуню и упреждать не надо: о таком деле и под обухом смолчишь.
Шибан с превеликой радостью принял весть о ратном походе. Идти далеко, под Новгород и Псков. Вояж может на долгие месяцы затянуться, а там, глядишь, и Марийка, коль окажется в Переяславле, в гневе поутихнет, да и Гришка пенять перестанет. Глядишь, всё и обойдется. Дай-то Бог!