Не знал и не ведал боярин Коврига, что недоволен походом и сам князь Дмитрий Александрович. Идти на Псков — глубокая ошибка великого князя Ярослава. Обиделся, видите ли! Псковитяне прогнали с княжеского стола его сына Святослава и поставили литвина Довмонта. Теперь Ярослав всюду сердито разглагольствует: «Псков не захотел видеть у себя Рюриковича! На какого-то паршивого ляха променяли. Тьфу! Не бывать тому, чтобы русскими городами иноземцы правили!»
Зело разошелся великий князь. Хотя каждый ведает, что Довмонт принял православную веру и крестился под именем Тимофея. Каждый ведает и другое: сын Ярослава в ратных делах — ни рыба, ни мясо, с таким воеводой на рубежах Руси стоять опасно. А вот Довмонт уже себя показал: одержал немало славных побед, и его уже чтят, как полководца. Такой не только никому Псков не отдаст, но и сам вражьими городами овладеет. Довмонт весьма нужен Руси. Надо, во чтобы-то ни стало, разрушить планы князя Ярослава. Великая разумница, Мария Ростовская, не зря присылала своего ближнего боярина Неждана Корзуна. Впрочем, его, князя Дмитрия, и увещевать не пришлось. Он не такой глупендяй, чтобы не понять истинные помыслы великого князя. Тот действует не только из-за своего сына Святослава, но и выполняет приказ хана Золотой Орды Менгу-Тимура. Дураку ясно, что задумал этот коварный повелитель: руками Ярослава начать на Руси новые кровавые междоусобицы. Но князья, тщанием Марии Ростовской, уже предупреждены о злокозненных замыслах Ярослава и Менгу-Тимура. Ведают о них и в Новгороде.
Собрав дружины во Владимире (а пришли они со всех городов Ростово-Суздальской Руси), великий князь довольно молвил:
— Доброе снарядилось войско. Ныне Довмонту несдобровать. День на роздых, а завтра с Богом к Новгороду. Юрий, поди, заждался меня.
Наместником Великого Новгорода был поставлен племянник великого князя, Юрий Андреевич, сын печально известного Андрея Ярославича, кой в 1252 году поднял дружины на Золотую Орду, был сокрушительно разбит и бесславно бежал к шведам, бывшим врагам Александра Невского. Зная о ненависти Андрея к Невскому, свеи[41] охотно приняли у себя беглого князя.
Племянник великого князя держал с новгородцами ухо востро. Народ своеобычный, гордый, чуть что — и выгонят неугодного наместника. Да что наместника? Сколь князей за последние годы с именитого стола скинули?! Не ведаешь, как и удержаться.
Дядюшка долгими часами наставлял молодого племянника, но Юрий Андреевич не во всем соглашался с великим князем. На словах поддакивал, но когда тот уезжал из города, многое делал по-своему, идя на уступки новгородцам. Иначе бы ему и недели не продержаться. Попробуй, пойди супротив посадника Михаила Мишинича и его влиятельных дружков Жирослава Давыдовича и Юрия Сбысловича, коих поддерживает не только посадская голь, но и купцы с боярами. Не пойдешь!
Рать добиралась до Великого Новгорода едва ли не два месяца. (Не столбовая дорога!). Один кормовой обоз занимал свыше пятисот подвод. До ордынского нашествия дружины худо-бедно кормились в селах и деревнях, но ныне мужики так бедствовали, что хоть за суму берись. Май, июнь да июль — самые голодные месяцы. Вся надежда на новый урожай, да и тот будет невелик: не каждый мужик раздобыл посевного жита.
Дорога чаще всего тянулась лесом, иногда он распахивался на десятки сажень, а иногда так суживался, что колючие лапы сосен и елей цеплялись за тела дружинников и конские морды. Но хуже всего, когда дорогу перекрывали болотистые места, подводы ухали в зыбкую топь, застревали. Обозные люди отчаянно бранились, толкали телеги, хлестали лошадей ременными вожжами. Но иногда дело доходило до того, что возницы оказывались бессильными, и приходилось возводить гати. На помощь приходили дружинники, и даже самый старший из них, Лазута Егорыч Скитник со своими дюжими сыновьями.
Лазуте давно прискучило сидеть на коне. Он скидывал с себя суконный кафтан (шеломы и кольчуги дружинников везли обычно до битвы на телегах), брал у возниц топор, и с явной усладой рубил мшистые деревья; валил их, напирая всем своим богатырским телом, наземь, обрубал сучья, один, без посторонней помощи, вскидывал тяжелое бревно на могучее плечо, и неторопко нес к строящейся гати.
Возницы одобрительно толковали:
— Силен, Лазута Егорыч.
— Мужичьей работой не гнушается.
— И сыновья ему подстать.
Установив на болотине гать, обоз, дружинники и великий князь двигались дальше. Ярослав Ярославич предпочитал ехать в своем богатом, нарядном возке, кой тянула чубарая тройка коней, с возницей на кореннике. Впереди и сзади возка ехали отборные гридни, готовые в любой момент защитить великого князя. Даже среди русских дружин, Ярослав никому не доверял: ему всегда мерещилась измена. Ростово-Суздальские князья — люди родовитые, и каждый, поди, мечтает овладеть великокняжеским столом. Взять того же Бориса Васильковича. Разве он забыл, как его дед, Константин Всеволодович, был великим князем во Владимире? До смерти не забудет…