Выбрать главу

Однако первая искра пожара возникла не на Украине, а в Варшаве. При Владиславе IV роль короля оказалась низведена вообще до позорного уровня. Сейм не давал ему денег, паны считали чуть ли не хорошим тоном вытворить что-нибудь в пику монарху. Но и мелкие шляхтичи больше не котировались. Если они пробовали вести себя самостоятельно, пан мог разорить их судами, погромить вооруженными «наездами». Так, подручный Конецпольского Лащ с бандой нападал на соседей, убивал их, калечил, бесчестил жен и дочерей. Суд 273 раза приговаривал Лаща к банации (изгнанию) и инфамии (лишению чести). А он заявился в королевский дворец в шубе, обшитой этими приговорами! Потому что управы на магнатов не было, и Конецпольский с помощью разбойника округлял свои владения. В результате такого положения мелкая шляхта раскололась надвое. Одни смирялись и шли в «оршаки» к панам, тем более что при их дворах жилось сытнее и веселее, чем в собственном бедном хозяйстве. Другие видели выход в усилении центральной власти. В результате образовались две партии – «королевская» во главе с Владиславом и канцлером Оссолинским, и «панская».

Турки в это время теснили на Крите венецианцев, заняв столицу острова г. Ханью. И Венеция обратились к Польше с предложением союза, обещая щедрое финансирование. Владиславу и Оссолинскому идея понравилась. Появлялся шанс освободиться от дани Крыму. Мелкой шляхте война сулила жалованье и добычу, а король, опираясь на армию, мог упрочить свои позиции. Однако было ясно, что сейм подобное предложение заведомо провалит. Поэтому Владислав начал тайные переговоры с казаками. На них прибыли полковники Барабаш и Ильяш и войсковой писарь Богдан (Зиновий) Хмельницкий. За участие в войне король пообещал увеличить реестр казаков до 12–20 тыс., убрать с Украины коронные войска, вручил знамя и велел строить в Запорожье «чайки» для набегов на турок, выдав на это «привилей» (грамоту). Хотя скреплен он был не государственной, а только личной печатью короля – что являлось нарушением сеймовой «ординации».

Но и среди украинцев единодушия не было. Барабаш и Ильяш предпочли подстраиваться не к слабому королю, а к панам. И, вернувшись домой, заложили планы Владислава чигиринскому старосте Конецпольскому. А по другим каналам магнаты узнали, что король на венецианские деньги исподволь начал вербовать солдат. Сразу же были приняты ответные меры. Замыслы Владислава пресекли даже до созыва сейма – на региональных сеймиках, где были приняты постановления распустить набранные отряды. И только один из участников переговоров, Хмельницкий, остался сторонником «королевской партии». Он был человеком состоятельным, унаследовал от отца богатый хутор Субботов. Получил блестящее образование, учился в школе Киевского братства, затем окончил иезуитскую коллегию в Ярославе. Участвовал в нескольких войнах, в восстаниях 1637–1638 гг. Имел трех сыновей от первого брака, а после смерти жены взял в сожительницы красавицу-полячку, особу весьма легкомысленную. В сложившейся ситуации Богдан решил схитрить. Устроил с Барабашем соревнование, кто кого перепьет, обманом выманил у захмелевшего полковника «привилей» и попытался действовать самостоятельно.

Это вызвало раздоры в казачьей верхушке, были даже попытки убить Хмельницкого. Сварой не преминул воспользоваться чигиринский подстароста Чаплинский. Он давно положил глаз и на Субботов, и на красотку. И обратился к старосте с просьбой передать хутор ему. Правда, Субботов был пожалован отцом Конецпольского отцу Хмельницкого за верную службу, и молодому магнату не хотелось столь откровенно преступать «фамильную честь». Однако Чаплинский заверил его, что сам справится. Дескать, Хмельницкий – казак, права на владение землей не имеет. А официальных документов на собственность у него наверняка нет. Поэтому от старосты требуется всего лишь закрыть глаза на действия своего помощника. В таком варианте «совесть» Конецпольского оказалась спокойной, и он дал «добро».

Чаплинский с отрядом слуг налетел на Субботов. Богдан успел сбежать, помчался к Конецпольскому искать защиты. Его 10-летний младший сын осмелился протестовать – подстароста приказал его высечь. Да так, что мальчик умер. А сожительницу Чаплинский увез и обвенчался с ней. В общем, произошел вполне заурядный для Польши «наезд», какими шляхта обычно сводила счеты друг с другом. Обычным было и то, что помощи у старосты Хмельницкий не нашел. Конецпольский лишь пожал плечами – мол, судись законным порядком. А чигиринский суд, подконтрольный пану, вынес решение: Субботов принадлежит староству, а стало быть, староста и подстароста вольны распоряжаться им. Богдан вызвал Чаплинского на поединок – тот не принял вызов от «мужика» и натравил на него троих вооруженных слуг. Хмельницкий уцелел лишь благодаря панцирю, который носил под одеждой. Но когда он после драки, взбешенный, стал выкрикивать угрозы, его арестовали и бросили в тюрьму. Скорее всего, прикончили бы. Однако, на его счастье, молодая жена Чаплинского еще не забыла объятий казака и упросила мужа освободить Богдана.