– Хорошо, синьор…
С трудом вывернув с оживленной Виа Джованни Джолитти, припарковался у поребрика белый микроавтобус «фиат». Отец Патрик Донован выскочил из машины и поспешно направился навстречу Конти.
– Все в порядке?
– Будет в порядке, если грузчики научатся работать.
Юноша-грузчик закатил глаза, повернув лицо так, чтобы нервный итальянец его не увидел.
Конти неодобрительно разглядывал священника.
– Вас что, заставляют носить такой наряд? Специально, чтоб привлекать внимание, черт побери? – Он взглянул на номера машины. Они принадлежали не Ватикану. Хотя бы в этом Донован не напортачил.
Священник пожал плечами и тяжко вздохнул. На мгновение Конти задержал взгляд на лысом черепе Донована, сверкающем под солнцем.
– Вам следовало бы намазать эту штуку каким-нибудь лосьоном, вдруг я ослепну ненароком.
Грузчик рассмеялся. Священник не разделил его радости.
– Сделайте хоть что-нибудь полезное, откройте двери, – велел Конти Доновану.
Тот молча прошел к задней части микроавтобуса.
«Ну и наглец», – подумал он.
Хотя ничего иного от нанятого Ватиканом боевика он и не ожидал. Падре претила сама мысль работать с Конти – вором и убийцей. Он чувствовал себя оскверненным, но помнил, как важно было завершить это дело. Столько поставлено на карту! И если ради дела необходимо общаться с такими вот людьми, что ж…
– Ну-ка, отвали, – грозно буркнул Конти.
Оттолкнув грузчика, он подошел к тележке сзади и поднял с нее груз, на мощной руке рельефно взбугрились перевитые жилами мускулы.
В душе Конти все еще не улеглось раздражение, накопившееся на обратном пути. Если захват и вывоз секретного груза из Иерусалима оказались довольно нервной процедурой, то двухдневное путешествие по штормящему Средиземному морю было не лучшим ее продолжением. Точками наивысшего накала стали морская болезнь и конфликт с Дугом Уилкинсоном. После солидной пьянки этот сопливый придурок вытащил Конти на кормовую палубу, чтобы поговорить «по душам» о пуле, попавшей в его правую руку.
– Господи боже, ведь была же здоровая рука! – негодовал Уилкинсон. – Теперь, черт возьми, гангрену подхвачу. И ты заплатишь мне втройне, понял? И это будет только справедливо, – ревел Дуг, язык его заплетался.
Это было справедливо до того момента, как Конти оглушил его и выкинул за борт. Акулам на радость.
Так что после всего этого идиотизма совсем не хотелось, чтобы какой-то прыщавый грузчик грохнул ящик на землю.
Конти скатил тележку с тротуара и, подрулив к задним дверям микроавтобуса, махнул рукой Доновану, чтобы тот помог поднять груз в машину. Аккуратно разместив в салоне ящик, Конти захлопнул двери и вернул тележку грузчику. Чаевых не дал.
Тем временем Донован забрался на водительское сиденье и завел двигатель, однако у Конти на этот счет были свои планы. Вздохнув, он подошел к окну со стороны водителя и махнул Доновану, веля вылезти из машины.
В недоумении священник выбрался из-за руля.
– Когда здесь я, ваше место – там, – резко сказал итальянец, указав на пассажирское сиденье. – Живо.
Пробираясь сквозь паутину римских улочек на юг, в сторону набережной Марцио, микроавтобус двигался вдоль берега сверкающего под солнцем Тибра. Донован смотрел в окно, пытаясь успокоиться, но мысли его с мучительным постоянством кружили вокруг деревянного ящика в задней части салона – он надеялся и молил Бога о том, чтобы его содержимое оказалось подлинным. Только ученые, к услугам которых решил обратиться Ватикан, в состоянии внести определенность.
Последние три дня священник пристально следил за новостями из Иерусалима. Каждый раз, когда падре слышал о жертвах, ему становилось худо и он покаянно просил у Господа прощения за то, что позволил этому случиться. Ведь Донован пытался предложить более дипломатичные способы добыть реликвию, однако от него просто отмахнулись. От политических манипуляций, на которые он насмотрелся за свое двенадцатилетнее пребывание в Ватикане, пришел бы в ужас сам Макиавелли.
За пятнадцать минут, прошедших с тех пор, как они отъехали от Термини, Конти едва проронил пару слов.
«Конечно же, первое впечатление частенько бывает обманчивым», – размышлял Донован, окидывая быстрым взглядом погруженного в себя наемника.
Священник отвернулся к окну. Его взгляд привлек ослепительно белый купол собора Святого Петра, вздымающийся на западном берегу Тибра, словно снежная вершина, – сердце Ватикана, маяк, видимый отовсюду в Риме. В 1929 году фашистский диктатор Бенито Муссолини дал полные права и эксклюзивный суверенитет руководящему органу Ватикана – Святейшему престолу. Так это место стало самой маленькой в мире независимой страной, государством в государстве. Отсюда верховный католический правитель Римский Папа и его доверенные советники, Коллегия кардиналов, управляют душами более миллиарда верующих по всему свету и строят дипломатические отношения Ватикана почти с двумястами странами мира.
Конти пересек мост Сант-Анджело и направил машину вокруг мощных бастионов расположенного на берегу замка Сант-Анджело.
Выехав на Борго Пио, «фиат» приблизился к воротам Святой Анны – одному из двух охраняемых автомобильных проездов в стене пятнадцатиметровой высоты, образующей трехкилометровую ограду вокруг 109 акров комплекса Ватикана. Микроавтобус остановился в хвосте небольшой вереницы автомобилей, ожидающих разрешения на проезд от швейцарских гвардейцев.
– Придурки, вырядили их, как клоунов, – хмыкнул Конти.
Обычной одеждой швейцарских гвардейцев Ватикана были голубые мундиры и черные береты, но именно благодаря своей официальной униформе их прозвали самой красочной армией в мире: мундир шестнадцатого века в пурпурно-желто-синюю полоску и панталоны в тон ему, красные нарукавные манжеты и белые перчатки.
Что-либо объяснять Конти о значении традиций не имело смысла, и Донован промолчал, наблюдая, как чуть поодаль гвардейцы входили и выходили из своих казарм, расположенных в помещении у ворот. Опасаться было нечего, но, как только охрана махнула, чтоб они подъезжали, сердце его ни с того ни с сего зачастило.
Конти плавно взял с места, собираясь пересечь границу Ватикана. Гвардеец знаком велел ему остановиться, проверил номера машины, затем, обойдя ее, подошел к окну Конти.
– С какой целью следуете? – строго спросил он на итальянском.
Конти ухмыльнулся.
– Если вам так интересно, – жеманно ответил он, – спросите лучше у него. – Конти откинулся на спинку сиденья и указал на священника.
Гвардеец быстро взглянул на отца Донована.
– Все в порядке, он со мной, – кивнул Донован.
– Хорошо, падре, – ответил молодой гвардеец, вновь с подозрением взглянув на Конти. – Доброго вам дня. – Отступив на шаг, он махнул им, разрешая проезд.
– Вот клоуны, – вздохнул Конти. – А этот пацан еще даже не бреется. Они еще более жалкие, чем израильтяне.
Донован поежился. Ему было не по себе от грубости этого человека, и он глубоко сожалел, что кардинал Карло Сантелли – Segretaria di Stato, или Государственный секретарь Ватикана, – доверил этому безжалостному наемнику столь важное задание. Ходили слухи, что кардинал Сантелли являлся вдохновителем многочисленных ватиканских скандалов. Но похоже, никто в папской курии, включая и Сантелли, ничего не знал о Сальваторе Конти, если только это его настоящее имя. Кое-кто полагал, что это вышедший на пенсию оперативник итальянских спецслужб.
Со слов Сантелли, достоверной информацией о Сальваторе Конти были лишь его надежность и имеющий прямое отношение к его миссии двадцатичетырехзначный номер счета в банке на Каймановых островах.
«Один Господь ведает, сколько счетов у такого человека, как Конти», – подумал Донован.