Пуленгей (поднимаясь). Да. (Подходит к окну и кричит.) Жанна!
Голос Жанны. Он нас пустит, Полли?
Пуленгей. Поднимись наверх. (Роберту.) Оставить вас вдвоем?
Роберт. Ни в коем случае!
Пуленгей усаживается на сундук, Роберт возвращается к своему креслу, но стоит возле него, чтобы ему было легче напыжиться. Входит Жанна, радуясь добрым вестям.
Жанна. Жак согласен дать половину за лошадь.
Роберт. Ну, знаете!.. (Опускается в кресло в полной растерянности.)
Пуленгей (без улыбки). Садись, Жанна.
Жанна (чуточку смущена, глядя на Роберта). Можно?
Роберт. Делай, что тебе говорят. (Жанна приседает и усаживается на табурет между ними обоими. Роберт прикрывает свое малодушие самым что ни на есть властным тоном.) Как тебя зовут?
Жанна (охотно). В Лотарингии все меня звали Женни. А здесь, во Франции – Жанной. Солдаты называют меня – Дева.
Роберт. Фамилия?
Жанна. А что это такое? Отец иногда зовет себя д'Арк – почему, не знаю. Вы ведь видали моего отца. Он…
Роберт. Да, припоминаю… Ты из Лотарингии?
Жанна. Какая разница? Мы тоже говорим по-французски.
Роберт. Не задавай вопросов. Твое дело отвечать. Сколько тебе лет?
Жанна. Говорят, семнадцать. Может, и девятнадцать. Не помню.
Роберт. Что это за россказни, будто с тобой чуть не каждый день беседуют святая Екатерина и святая Маргарита?
Жанна. Это правда.
Роберт. Они с тобой разговаривают так, как разговариваю с тобой я?
Жанна. Ну нет, совсем не так. Но не надо говорить о моих голосах.
Роберт. О каких это таких голосах?
Жанна. Я слышу голоса, которые говорят, что мне нужно делать. Это от Бога.
Роберт. Это от твоего возбуждения.
Жанна. Конечно. А как же без него узнать волю Божию?
Пуленгей (Роберту). Шах и мат.
Роберт. Ничего подобного! (Жанне.) Значит, это Бог призывает тебя снять осаду с Орлеана?
Жанна. И короновать дофина в Реймском соборе.
Роберт (не веря своим ушам). Короновать до… Господи Иисусе!
Жанна. И выгнать англичан из Франции.
Роберт (язвительно). Всего-навсего?
Жанна (с обольстительной улыбкой). Пока что да, благодарю вас!
Роберт. Ты думаешь, что снять осаду – это все равно как выгнать корову с огорода?.. Ты думаешь, что воевать может каждый дурак?
Жанна. Да не такое это трудное дело, если Бог на вашей стороне. Правда, многие военные уж больно глупы…
Роберт (мрачно). Глупы! А ты видела, как воюют англичане?
Жанна. И они только люди. Бог создал их по нашему подобию, но дал им собственную страну и собственный язык. Он не велел им приходить в нашу страну и говорить на нашем языке.
Роберт. Кто тебе набил голову такой чепухой? Разве ты не знаешь: солдаты подчиняются своему феодалу, какая им разница, кто он такой – король английский или король французский?
Жанна. Все мы подданные одного и того же Царя Небесного, Он даровал нам нашу родину и наш язык, и повелел нам хранить их неукоснительно. А иначе как же можно убивать в бою? Ведь тогда это убийство, и вам грозила бы геенна огненная!
Пуленгей. Гиблое дело, Роберт. Она тебя совсем забьет.
Роберт. Посмотрим. (Жанне.) Чего нам вдаваться в богословие, поговорим о делах житейских. Я тебя спрашиваю: ты когда-нибудь видела, как дерутся англичане? Как они грабят, жгут, превращают весь край в пустыню? Слышала рассказы об их Черном Принце, чья душа чернее, чем у самого дьявола? А об отце нынешнего их короля?
Жанна. Не бойся, Роберт…
Роберт. Будь ты проклята, разве я трус? И кто тебе позволил звать меня Робертом?
Жанна. Вам дали это имя в храме. Все остальные имена – не ваши: они либо вашего отца, либо вашего брата, либо еще чьи-то.
Роберт. Ха!
Жанна. Нет, лучше вы меня послушайте! В Домреми, когда туда пришли англичане, нам пришлось бежать в соседнюю деревню. Троих солдат ранило, и англичане бросили их там на произвол судьбы. Я их видела: у этих бедняг не было и вполовину моей силы. Слышала я и про Черного Принца. В тот час, когда нога его ступила на нашу землю, в душу его вселился дьявол, он-то и превратил принца в исчадие ада. Но у себя дома, там, где ему повелел жить Господь, он был человек хороший. И всегда так. Если бы я, против воли Божьей, пошла на Англию, чтобы ее завоевать, стала бы там жить и говорить на их языке, и в меня бы, наверно, вселился дьявол.