Мы выживали. Здесь не должно было быть никаких секретов. Все должны были быть в курсе того, что происходит. Мой папа никогда ничего ни от кого не скрывал. У нас были регулярные встречи, и каждый раз, когда он связывался с кем-то из других приютов, он всегда делился всеми деталями и новостями с членами его приюта. Все уважали его и доверяли ему свои жизни, потому что мой папа был открытым. Между лидером и всеми жителями было взаимное уважение, поэтому наш приют был таким успешным. Мы стали одной большой семьей.
Конечно, в нашем приюте было не так много людей, но уважение надо было заслужить, а не навязать.
Мне не нравилось быть в неведении, и я не хотела закрывать глаза на то, что происходило вокруг меня, в этом окруженном стенами мире. Я не понимала, как все остальные люди могли оставаться глухонемыми. Неужели они боялись? Был ли у них выбор?
Когда я услышала страшные мучительные крики за дверью, помеченной значком биологической опасности, я знала, что что-то было не так. И то, как охранники пытались скрыть это, только укрепило мои подозрения. Там что-то происходило, и лидеры приюта не хотели, чтобы кто-то об этом знал. Но я была упряма и любознательна, поэтому я должна была узнать, что происходит.
Я ненавидела это место. С той самой минуты, как я зашла через стерильную дверь в Белый город, глубоко внутри меня появилось нехорошее чувство — что-то было не так. И я осознавала, что между нашим и их приютом назревает конфликт, потому что их руководителями были два абсолютно разных человека.
В то время как разговор между доктором Бэнксом и генералом накалялся, я почувствовала, что моя голова начала пульсировать. Меньше всего мне хотелось, чтобы доктор Бэнкс пострадал от попыток помочь мне.
Поскольку я чувствовала себя довольно хорошо, я решила лицом к лицу встретиться с наказанием и отмотать свой срок. Генерал не успокоился бы, пока не забрал бы меня из лазарета и не посадил бы в камеру.
— Доктор Бэнкс, — позвала я, прервав их.
Они замолчали и оба повернулись ко мне. Генерал сощурил глаза, когда его раздраженный взгляд встретился с моими глазами. Он, вероятно, считал, что я грубиянка, но вообще-то я оказывала ему услугу.
— Всё в порядке, Эби? — спросил доктор Бэнкс, подойдя ко мне.
Я с трудом сглотнула. Я не хотела, чтобы он прикрывал меня.
— Да, я в порядке. Спасибо, доктор Бэнкс, что позаботились о моём здоровье, — я надеялась, что генерал заметит нотку сарказма в моём тоне, адресованную ему. — Я вполне могу пойти с генералом.
Доктор Бэнкс закрыл глаза.
— Эби, — выдохнул он, качая головой.
— Как видите, ей лучше знать, — сердито сказал генерал. — У неё тридцать минут на сборы. После этого придут мои охранники и уведут её под стражу.
Он развернулся и вышел.
— Эби? — спросил меня доктор Бэнкс.
— Всё хорошо. Я не хочу вас втягивать. Здесь столько людей, которым вы нужны. И они не могут позволить себе, чтобы вы попали в "расстрельный" список, — ответила я.
Он закатил глаза.
— Есть вещи, которые я бы хотел сделать и сказать этому человеку, но...
— Вы гораздо лучше, чем он, доктор Бэнкс. И поверьте мне. Я понимаю, о чём вы, — я закатила глаза, скопировав его выражение лица, и он засмеялся. — Вы видели Финна сегодня утром?
— Да. Вообще-то, видел, — он улыбнулся. — Он в полном порядке. Крепчает с каждым днём. Он часто спрашивает о тебе. Вот как раз сегодня утром он интересовался тобой.
— Правда?
От одной мысли об этом я улыбнулась. Я скучала по его красивому лицу.
— Да. Я пока не стал говорить ему о том, что тебя забирают. Не думаю, что в данный момент это хорошая идея.
— Да, вы правы. Сейчас ему надо окрепнуть. Если бы он узнал, он бы выбил тут все двери и пошёл бы за мной, чтобы спасти меня.
От этой мысли внутри меня всё потеплело.
— Не сомневаюсь, — усмехнулся доктор Бэнкс. — Понадобится ещё несколько недель на полное заживление его раны. Нам повезло. В правительственных бункерах хорошие антибиотики, поэтому обошлось без инфекции.
Он подошёл ближе и сел на мою кровать. Он был хмур.
— Не знаю, сколько они продержат тебя в камере, но я сейчас пойду и сообщу твоим родителям о том, что происходит. Надеюсь, я смогу с ними связаться и им удастся повидать тебя до того, как ты покинешь лазарет.
— Спасибо, доктор Бэнкс.
Я наклонилась и обняла его, а он уперся подбородком в мою макушку. Было так здорово, что он был здесь. Сейчас он был единственным членом моей семьи здесь. Он простил меня за то, что я не смогла спасти его жену, и он всё так же заботился обо мне и защищал. Он был чудесным человеком.