Судья прервала моё душевное смятение.
— Покажи ей, — приказала она.
— Показать ей что?
— Твою руку.
Я махнула рукой перед Надей, внезапно смутившись, что под моим рукавом была татуировка её лица. Этого было слишком мелочно и слишком поздно. Низкосортно.
Судья громко рассмеялась.
— Детка, ты как телешоу, от которого я не могу оторвать глаз. Ещё не слишком поздно, но будет поздно, если ты не обратишь внимания на мои слова. Приди в себя и покажи своей подруге татуировку, пока я не разозлилась.
Она перестала улыбаться и уставилась на меня немигающим, пронизывающим душу взглядом. Мамочки. Я закатала рукав и выставила руку.
— А теперь скажи Наде, зачем ты здесь, Лила.
Я ничего не ответила, всё ещё злясь. На неё. На себя.
— Детка, это твой шанс, — сказала она. — Доверься мне. Не теряй возможность, которую я тебе дарую.
Я услышала предупреждение в её голосе и с трудом сглотнула. Надя уставилась на мою руку. Ладно, будь что будет. Может быть, я смогу наверстать все те моменты, когда подводила её.
— Может, я и хотела жить, но на самом деле я не жила. Ты спасла меня, когда я даже не думала, что нуждаюсь в этом. Ты показала мне будущее, о котором я никогда не задумывалась. Это было реально.
Надя поморщилась, но потом посмотрела на меня, и я продолжила:
— Я не была бы с тобой в этом сумасшедшем месте, если бы ты не сделала всё это для меня. Я пришла сюда из-за того, как ты много значишь для меня. Я пришла сюда, потому что люблю тебя, и никогда не считала тебя идеальной. Ты видишь своё лицо на моей руке. Я наконец-то узнала тебя настоящую, и знаешь что? Вот кого я люблю. Настоящую тебя… ту, ради которой я сюда пришла. Послушай, мне жаль, что я закрылась от тебя и боялась по-настоящему увидеть, что происходит. Прости, что я убежала. Может быть, нас бы здесь не было, если бы я послушала тебя, если бы бросила тебе вызов. Мне так жаль, что я всё испортила, но я действительно люблю тебя. И я отчаянно жалею, что не сказала тебе этого при жизни.
Надя продолжала смотреть на татуировку. В её глазах был блеск, как будто что-то сказанное мной попало в цель. Но это был всего лишь проблеск. Никакого большого откровения, никакого сияющего момента.
Я беспомощно посмотрела на Судью.
— Я не знаю, что ещё сказать.
— Сейчас это может показаться странным, но этого было достаточно. Это только начало. — Судья повернулась к Наде и положила ей на лицо руку. У Судьи были очень длинные и фиолетовые ногти. — Надя. В тебе столько боли. Посмотри на меня. Ты хочешь почувствовать себя лучше?
"Скажи да. Скажи да". Но Надя выглядела абсолютно сбитой с толку. Это был полный атас.
А затем, внезапно до меня наконец дошло.
Малачи говорил, что некоторым людям болезнь даётся легче, чем лекарство. Для Нади признать, что она достаточно хороша и любима, было труднее, чем быть несчастной и одинокой.
Мне было так жаль её. Мне хотелось плакать. И я поняла, что Судья сделала это для меня, а не для Нади. Я не могла исцелить Надю, я была вне досягаемости от неё. У Нади были дела, с которыми ей нужно разобраться, и я не могла сделать это за неё. Я могла только убедиться, что она знает, как я к ней отношусь, как много она для меня значит. Судья просто дала мне возможность выслушать Надю и честно рассказать о своих чувствах. Это был дар: помочь мне понять мою подругу и простить её за то, что она оставила меня.
Судья мягко взяла Надю за плечи и повернула лицом к мерцающему Элизиуму.
— Ты видишь, что перед тобой, детка?
— Не знаю, — прошептала Надя, прищурившись.
— Смотри, — приказала Судья. — Посмотри, что перед тобой.
Надя ахнула и заплакала.
Судья посмотрела на меня через плечо и улыбнулась.
— Всё хорошо, Лила. Я собираюсь принять твоё предложение. Надя будет освобождена. Считай это условно-досрочным освобождением. А ты…
Дверь в зал с грохотом распахнулась, наполнив комнату океаном шума.
— Подожди!
Я перевела взгляд в дальний конец зала как раз вовремя, чтобы увидеть, как Малачи, крутя посохом, вывел из строя четырёх Стражей, стоящих ближе всего к входу. Он двигался с убийственной точностью, и выражение его лица было абсолютным отчаянием и решимостью. Мне пришлось зажать рот рукой, чтобы не выкрикнуть его имя. Мне пришлось напрячь каждый мускул, чтобы не побежать прямо к нему.