Когда рука в перчатке потянулась к моим волосам, я быстро пригнулась. Пальцы сомкнулись вокруг моего предплечья. Страж рывком сбил меня с ног и пихнул на спину стоящего передо мной человека. Бедняга рухнул на землю, скрючив руки и ноги. Я использовала хватку Стража как рычаг, чтобы подтянуться к его бронированной груди. Как только я оказалась достаточно близко, я вывернула свою руку из его хватки и обеими ногами оттолкнулась от его металлического нагрудника, отправляя себя на землю. Я быстро подняла руку и рывком усадила на себя пожилую азиатку. Я создала человеческую груду. Теперь у ног Стража собралась небольшая кучка людей, и я стояла на четвереньках в самом низу кучи, рядом с его ботинками.
Надо мной скулили и стонали несчастные жертвы моего плана. Страж сердито прорычал. Он пошатывался близ корчащихся тел, которые толкали его, пытаясь выпрямиться. Я бросилась к голени Стража, надеясь, что у всех Стражей есть такой же охотничий нож, как у смертоносного молодого Стража, и улыбнулась, обнаружив ножны на его лодыжке. Когда Страж сделал несколько шагов назад, я расстегнула кожаный ремень и вытащила нож. Я засунула одну руку под рубашку, прижимая нож к телу, и медленно двинулась вперёд на коленях. Другой рукой я прижимала азиатку к своей спине, словно щит, молясь, чтобы Страж не заметил, как я уползаю с его ножом.
К тому времени, как я переступила порог города, мои колени были разбиты и покрыты синяками. Я рухнула на землю, пытаясь отдышаться. Освободившись от моей хватки, старуха скатилась в грязь, встала и зашаркала прочь.
Острое, как бритва лезвие впилось мне в кожу. Мне нужно было быть осторожной, нож не принесёт мне никакой пользы, если я заколю себя им.
Один косой взгляд на Стража, и стало понятно, что он не заметил кражи. Он вернулся к своей задаче загонять людей через Суицидальные Врата. Я осмотрела широкую площадь, на которой лежала. Никто не обращал на меня внимания. Я поднялась на ноги.
Вновь прибывшие усеяли площадь, им требовалось несколько минут, чтобы прийти в себя и разбрестись кто куда.
Освобожденные или заключенные — я не знала, кем именно они были. Я посмотрела, как Врата захлопнулись ещё раз, а затем повернулась к центру города, вбирая в себя все детали, которые никогда раньше не замечала. Старомодные газовые фонари освещали вымощенные булыжником улицы, испуская тошнотворный бледный свет. Свет не распространялся дальше, чем на несколько футов от каждой лампы, оставляя широкие пятна темноты вдоль дороги. В отличие от улиц, которые были одинаковы по стилю, здания передо мной представляли собой странный ассортимент. То, что слева от меня, было современным, как офисное здание, со всеми прямыми углами, отражающим серым стеклом и металлом. Справа от меня на краю площади флегматично примостился полуразрушенный глинобитный дом. Восток встречается с Юго-Западом. Градостроители в Аду обладали либо очень плохим вкусом, либо странным чувством юмора.
Я медленно тащилась вперёд, как и люди вокруг меня, хотя мне хотелось рвануть к укрытию. Я наклонилась, обхватив себя одной рукой за талию, надеясь, что любой Страж, увидев меня, решит, что я прикрываю полученную рану, а не прячу оружие. Мои штаны были забрызганы кровью ниже колен, так что я определённо выглядела соответственно. Я не почувствовала ничего, кроме облегчения, когда наконец добралась до переулка, сворачивающего прочь от главной дороги.
Несколько секунд я сидела на корточках у входа в переулок, прислушиваясь, не появится ли там что-нибудь, чего я не смогу разглядеть под покровом темноты. Ничего не услышав, я погрузилась в темноту и стала наблюдать.
ГЛАВА 6
Много лет я прожила в Провиденсе и его окрестностях. Я много раз бывала в Бостоне. Однажды, в средней школе, я даже отправилась на экскурсию в Нью-Йорк. Мрачный город не шёл ни в какое сравнение со всеми этими городами.
В городах меня накрывало запахами. Дизельное топливо, пыль, специи, соль, агрессивные и острые они тёрлись о мою кожу, вонзались в нос. В мрачном городе запахи были слабыми и тонкими — ничего, за что можно было бы ухватиться, ничего, что отталкивало бы меня, ничего, что притягивало бы меня.
В городах, даже ночью, свет пробивался сквозь пространство в виде лучей и колонн, лившихся от неоновых трубок и гигантских телевизионных экранов и мигающих флуоресцентных ламп. В тёмном городе что-то высасывало жизнь из цвета. Что-то жизненно важное вытекло из него, оставив его с лёгкостью поверженным тьмой.
В городах, звуки были глубокими. Все звуки и ритмы, многослойные и противоречивые. Мне нравилось чувствовать их вибрацию в себе, подобно пульсу. В мрачном городе звуки были поверхностными. Нечему пугаться или ликовать. Ни машин, ни автобусов. И велосипедов нет. Ни колёс, ни моторов. Все шли пешком, брели по дорогам. Меня поразила тишина. Никаких разговоров. Многие из тех, кто проходил мимо моего укрытия, тихо бормотали что-то на разных языках. Но они разговаривали сами с собой. Интересно, так ли я выглядела, блуждая в своих снах, ушедшей в себя? Единственным звуком, который отдавал с некой силой, был скрежет и лязг Врат, когда они широко распахивались, приветствуя самоубийц.