Я закрыла глаза, желая избавиться от чувства вины.
— Мне очень жаль, Анна.
— Это не могло длиться вечно. У Мазикинов странная коллективная память. Я удивлена, что это работало так долго. В любом случае, есть обратная сторона того, что Мазикины знают Малачи в лицо. Это делает их осторожными. Даже если они заметят его, что маловероятно, они не нападут, если только не будут сильно превосходить его численностью.
Мой желудок совершил неприятнейший кувырок, и я бросила на Анну кислый взгляд.
— Ох, хорошо. Спасибо за этот образ.
— Лила, этот парень может сам о себе позаботиться. С чего вдруг твоей работой стало беспокойство о нём?
Потому что я забочусь о нём гораздо больше, чем следовало бы.
— Это не так… но разве это не должно быть твоей обязанностью?
Анна натянуто покачала головой.
— Никоим. Образом. Мы коллеги. Если он подставится под убийство, то только потому, что он оказался глуп.
— Теперь я знаю, что ты лжёшь.
Анна ткнула в меня ложкой.
— Девочка, ты понятия не имеешь, через что мы прошли, так что советую тебе держать рот на замке.
Я не рискнула больше говорить. Вместо этого я закатила глаза и отвернулась к окну. Малачи исчез из виду. Я уставилась на то место, где он только что был.
Анна вздохнула.
— Послушай, мне очень жаль. Я не могу позволить себе испытывать какие-либо чувства к Малачи. Я знаю его почти сорок лет, и мы вместе истекали кровью, вместе смеялись и вместе сражались всё это время. Он мне как брат. Но я не могу заботиться о нём подобающе. Если бы я это сделала, то, возможно, не пережила бы этого. Ты можешь это понять? Он уйдёт или его убьют. В любом случае, его не станет.
Голос Анны дрожал, и в нём я услышала слёзы, которые она не хотела проливать. Я решила рискнуть быть выпотрошенной ложкой.
— Говоря это, ты имеешь в виду отнюдь не Малачи.
Миска с грохотом упала в раковину.
— Хорошо. Ты хочешь услышать об этом? Обо мне и Такеши? Пусть это будет твоим уроком, потому что не думай, что я не вижу, что происходит между тобой и Малачи, — она видела, как я открыла рот, чтобы возразить. — Заткнись и слушай.
— Сначала тебе нужно понять: я пришла сюда из скверного места. Сальвадор не похож на Америку. После смерти папы, мама работала в поле с утра до ночи, и я тоже. Мне не было и восемнадцати, а спина и руки болели так сильно, что иногда мне не хотелось двигаться. Я смотрела на маму, измученную и сгорбленную, и понимала, что это моё будущее. Но я также знала, как велик мир… мои родители позволили мне ходить в миссионерскую школу, когда я была маленькой девочкой. Наверное, они потом об этом пожалели… я отчаянно искала возможность вырваться из Ранчо Вьехо.
— У бойцов Народно-революционной армии была база на холмах за деревней. Мама предупреждала меня о них, но они были добры ко мне, когда я проходила мимо, идя за водой. Они говорили со мной о лучшей жизни, и это был побег, который я искала. Я начала тайком пробираться к ним по ночам.
Она грустно улыбнулась мне.
— Они научили меня немного драться. Я никогда не думала, что мне это понадобится, но это помогло мне почувствовать, что я могу контролировать свою жизнь. Над собой. Но взамен, многого я им не оставила. Только лепёшки и бобы. Моя мама была бы так расстроена, если бы узнала. И знаешь что? Она была бы права. Потому что через несколько месяцев пришёл отряд смерти. Они обвинили нас в том, что мы помогаем партизанам. Никто не знал, о чём они говорят. Никто, кроме меня. Но я молчала, слишком глупая и эгоистичная, чтобы заговорить.
Анна закрыла лицо руками. Её голос был таким ровным и тихим, как будто каждое слово уносило её всё дальше в прошлое.
— Я пыталась убежать, когда они начали ходить от двери к двери, но они поймали меня и потащили обратно к маме. Я боролась с ними, но они сказали, что причинят ей боль, и я сдалась. Она кричала им, чтобы они отпустили меня, что я хорошая девочка, что я никогда не буду помогать партизанам. Они смеялись над ней. А потом они прижали нас к земле и причинили нам обоим боль. Я думала, что это убьёт меня, и когда они использовали свои мачете, чтобы кровь моей мамы брызнула мне на лицо, я пожалела, что не умерла.
Я вздрогнула и обхватила себя руками, а она продолжила говорить:
— Они оставили меня лежать в её крови. Я всё-таки сломалась. Моя мама умерла, веря в меня. Защищая меня. И я была слишком трусливой, чтобы сделать то же самое для неё. С таким же успехом я могла бы убить её сама. Поэтому я использовала верёвку и дерево, чтобы закончить работу, начатую отрядом смерти. Когда я пришла сюда и поняла, где нахожусь, я даже не удивилась. Я просто… всё, что я хотела делать, это драться, пинать и царапать всё, что попадалось мне на пути. Но Такеши…