Неровная мостовая было предательской для трезвого человека, не говоря уже о взбешенном. Тулл знал, что он, как и несчастный Либералис ранее, может легко сломать лодыжку. В двадцати шагах от таверны он остановился, чтобы дать глазам привыкнуть к темноте, прежде чем продолжить свой путь. Ему навстречу попалась парочка пьяных легионеров. Закинув руки друг другу на плечи, они прогуливались, насвистывая раскрашенным шлюхам в тускло освещенных дверях и споря о том, в какой таверне им следует поесть. Опустив голову, целеустремленно шагая, Тулл незамеченным прошел мимо них. К тому времени, как он пересек несколько перекрестков без происшествий, его уверенность росла. Никто не посмеет помешать офицеру легионов.
– Отойди от меня, негодяй! – Голос раздался откуда–то сбоку. – Помогите! Меня грабят!
Тулл посмотрел откуда доносился крик. На небольшом расстоянии внизу на боковой улице он смог разглядеть три фигуры: две противостоящие третьей. При нормальных обстоятельствах, скажем, в ночном патруле Кастра Регина, с Туллом было бы шесть или более солдат. Он уже подошел на десять шагов ближе к этому трио, когда из его уст раздался окрик, прежде чем он вспомнил, что сейчас он все-таки один и не вполне трезв. Взгляд вверх и вниз по улице не выявил ни одного из легионеров, которые бестолку шатались здесь еще вчера. Было бы трусостью звать на помощь или делать вид, что все в порядке, поэтому Тулл собрал всю свою браваду и обнажил меч. – Убирайтесь, канализационные крысы! Пойдите найдите чью–нибудь более подходящую лодыжку, чтобы укусить.
Через следующие шесть ударов сердца стало ясно, что никакого ограбления не было. Все трое действовали согласованно, с тупым ужасом понял Тулл, когда они рассредоточились: двое лицом к нему, а один метнулся к нему сзади. Он не видел больших клинков, только нож и две дубинки. Это было слабым утешением: – Что здесь происходит? – спросил он строгим голосом, как на плацу.
– Ничего особенного, оптион, – сказал ближайший, крепкий мужчина в плаще с капюшоном. – Отдай свой кошелек. Сделай это быстро, и ты никогда больше нас не увидишь.
– В нем очень мало чего стоящего, – ответил Тулл с притворной грустью. – Я пропил все что в нем было еще до начала забега.
– Тем не менее он нам нужен. Отдавай, сейчас же!
«Тон мужчины подразумевает, что он знает о моем выигрыше, – с тревогой подумал Тулл. – Неужели букмекер все–таки выследил меня? Или я что–то пропустил в гостинице?» Остро осознав, что бандит находится уже позади него, и у него нет времени разбираться в этом, бросив взгляд через плечо, он выругался. Третий человек стоял в десяти шагах от него, преградив ему путь обратно на главную улицу. Он попался на один из самых старых трюков всех бандитов мира, и если он не отдаст свой выигрыш, то в конечном итоге захлебнется собственной кровью или мозгами, вытекающими из кастрюли с супом, в которую превратился его череп. И все же мысль о том, чтобы отдать свои деньги, заставила вспыхнуть гордость Тулла. – «Ублюдки! – подумал он. – Они не получают ничего».
Улица, по которой они находились, была типичной: узкая, с каменными и кирпичными домами по обе стороны. Нигде не было видно, ни души, которые могли бы ему помочь, и поэтому Тулл выбрал для защиты здание с большим входом. Сделав несколько быстрых шагов в сторону, он прислонился спиной к двери, собираясь в нее постучать.
Плащ с Капюшоном сразу же придвинулся ближе; его спутники как тени сразу же последовали за ним. Они старались держаться подальше от меча Тулла, но в их намерениях никто не сомневался. – Ты собираешься эту дверь сломать? – спросил самый крупный из троих, чей запах тела был ощутим на расстоянии десяти шагов. Его спутники захихикали.
Была слабая надежда, что кто-нибудь ответит – только дурак откроет дверь незнакомцу после наступления темноты, – но Тулл ударил рукоятью меча о доски двери позади него. Удар. Удар. Удар. – Откройте, во имя императора! – взревел он. – Офицер Восемнадцатого легиона требует входа по официальному делу!
– Какой имперский офицер приходит с визитом в такой час? – со смехом спросил Плащ с Капюшоном. – У тебя есть еще один шанс. Отдай свой кошелек при счете десять, или мы тебя убьем. Один…