Удар… Удар... Еще удар. Тулл остановился, прислушиваясь. Он не услышал ни звука из дома.
– Два…
Удар… Удар…
–Три…
–. Глаза Тулла скользнули по троице, оценивая их. Плащ с Капюшоном был вожаком, что также делало вероятным, что он был самым опасным. Однако, если он не был дураком, он предпочел бы, чтобы его люди сначала пролили свою кровь.
– Четыре…
Это означало, что Вонючий, тот, от кого воняло больше всех, должен быть сбит первым. Последний человек, который шатался на ногах, был либо старым, либо пьяным. Может быть, он был и тем, и другим. – Назову его «Винным Бурдюком», – подумал Тулл. Он меньше всего меня беспокоит.
– Пять…
Тулл снова постучал в дверь: – Откройте, во имя богов! – И все же он не слышал ни звука.
– Я теряю терпение, – прорычал Плащ с Капюшоном. – Шесть, семь…
Тулл коснулся амулета в виде фаллоса на шее, снял бронзовый браслет с правого запястья и сжал его в левом кулаке так, что декоративные бараньи головы высунулись из костяшек пальцев. У него никогда не было причин использовать его таким образом, но не один солдат говорил ему, что это страшное оружие, если им ударить противника в лицо. Это не заменит щит, но попытаться надо. Он напряг руку с мечом и сморгнул с глаз пот. Если бы \ти трое набросились на него все вместе, ему было бы действительно трудно. Он надеялся, что Плащ с Капюшоном немного отодвинется.
– Восемь…
Тулл сделал финт на Вонючего, надеясь нанести ему рану и вывести из строя. Уловка провалилась: Вонючий уклонился назад быстрее, чем Тулл успел его ударить, и Плащ с Капюшоном чуть не вонзил свой нож в Тулла, заставив его вернуться к двери.
– Ты, собака, – сказал Плащ с Капюшоном. – Девять. Десять. Где кошелек?
– Пошел ты! – Браслет мешал развязать ему шнурок на поясе, но Туллус справился с этим. С ворчанием он швырнул свой кошелек прямо в лицо Плаща с Капюшоном. Пьяный или нет, но Тулл находился так близко от противника, что мешок с деньгами пролетел прямо и со всей силой врезался в лицо человека с удовлетворительным стуком. Плащ с Капюшоном завизжал, кошелек раскрылся, и монеты с музыкальным звоном посыпались на землю.
Безошибочный звук произвел желаемый эффект. И Вонючий, и Винный Бурдюк перевели взгляд на своего вожака и упавшие деньги. Тулл в этот момент уже двинулся вперед. Ударив браслетом по щеке Вонючего, он почувствовал, как тот разрывает его плоть. Вонючий взвизгнул, и Тулл для пущей убедительности ударил его ножом в живот. Вошел и вышел, – достаточно, чтобы разрезать кишки. Стоны Вонючего удвоились, и он, пошатываясь, пошел прочь. Тулл почувствовал, как воздух задвигался у него над головой, когда Винный Бурдюк, среагировав слишком поздно, обрушил свою дубину размашистым ударом, который оказался бы для него роковым. Шаркнув ногами, он отскочил к двери.
– Сукин ты сын, – прорычал Плащ с Уапюшоном, его голос был приглушен рукой, которую он держал у лица. – Ты сломал мне нос.
– Подойди ближе и посмотрим, что я еще смогу тебе сломать, – парировал Тулл, гадая, сможет ли он еще что–нибудь предпринять.
– Я убью тебя, – сказал Плащ с Капюшоном. –Никто еще не причинял мне такой боли и не выживет, чтобы рассказать эту историю. – Он взглянул на Винный Бурдюк. – Ты, готов?
– Да.
Шатко или нет, но в позе Винного Бурдюка была целенаправленная решимость.
– Подождите. Я пойду на него первым. – Двое других были только рады позволить Вонючему захромать вперед, схватившись одной рукой за живот, а другой каким–то образом держать дубинку.
«Некоторые люди слишком глупы, чтобы знать, когда нужно умереть», – подумал Тулл, борясь с растущим чувством тревоги. С тяжело раненным, но все еще опасным Вонючим, атакующим его первым, против него все еще стояло три противника. И этот первый собирался заплатить окончательную цену за свою глупость. «В прошлом я был щедр к тебе, великий Марс, – взмолился он. Позвольте мне захватить с собой хотя бы двоих из них». – Ну же, собаки, – прорычал он. – Кто хочет первым встретиться с паромщиком?
Его угроза заставила Плаща с Капюшоном и Винный Бурдюк на мгновение заколебаться, но не больше. «Они готовятся на меня броситься, – подумал Тулл, – и когда они это сделают, все будет кончено. Нет ничего постыдного в том, чтобы позвать на помощь, – решил он. – Некоторые легионеры могут меня услышать».