Он открыл рот.
Но прежде чем он успел произнести хоть слово, на него набросился Вонючий. Винный Бурдюк и Плащ с Капюшоном отстали на два шага.
Над головой с грохотом распахнулся ставень.
Нырнув под неуклюжий замах Вонючего, Тулл услышал и почувствовал зловонный запах нечистот, полившихся на них сверху. Он снова проткнул Вонючего насквозь в живот, на этот раз сунув лезвие по самую рукоять. Пронзив Вонючего со всей силы, он для уверенности повернул лезвие и оттолкнул того назад, от своего меча в Внного Бурдюка , который, спотыкаясь, отшатнулся назад.
– Ублюдок! – Плащ с Капюшоном все еще вытирал мочу и дерьмо с лица, когда Тулл проткнул ему горло. Глаза Плаща с Капюшоном выпучились от шока, губы шевельнулись, но они не издали ни звука. Его кровь обрызгала все; Тулла, переднюю часть одежды вожака и мостовую, когда Тулл освободил меч. Плащ с Капюшоном упал вниз, в грязь, где пару раз дернулся и затих.
Глаза Тулла огляделись в поисках Винного Бурдюка и Вонючего, который уже однажды должен был умереть. К его облегчению, Вонючий лежал на спине в десяти шагах от него. Если он не умер, то скоро умрет. Винный Бурдюк поднялся и настороженно смотрел на Тулла, явно разрываясь между местью за своих друзей и бегством.
– Уходи! – приказал Тулл, указывая на дорогу окровавленным мечом.
А тем временем сверху упал еще один горшок с отходами, разбрызгав нечистоты чуть ниже ног Винного Бурдюка. Выплюнув в сторону Тулла комок дерьма и мокроты, он скользнул в ночь.
Опасаясь, как бы ему на голову не свалился новый «подарок», Тулл сделал шаг вперед и крикнул: – Кто там?
– Мои старые кости не приспособлены к борьбе, но я не мог стоять в стороне и ничего не делать. Вы ранены?
– Пострадала немного моя гордость, – ответил Тулл, – но в остальном я невредим.
– Благодарение богам!
– Я стану еще большим вашим должником, если вы смогли бы мне немного посветить. В противном случае я потеряю содержимое моего кошелька несмотря на вашу помощь.
– Подождите, минутку! – воскликнул благодетель Тулла.
Стараясь не наступить ни на одну из своих монет, многие из которых, сверкали в грязи, как маленькие золотые искорки, Тулл передвинулся к Вонючему, но тот нашел в себе силы, чтобы схватить его за ногу. Тулл ударил его другой ногой в челюсть, а затем еще раз пробил грудь мечом. Покончив с ним, он снова осмотрел переулок. Не было никаких признаков Винного Бурдюка, но он не расслаблялся. Неосторожность уже едва не стоила ему жизни.
Железо заскрежетало по железу, когда дверные засовы откинулись назад. Дверь открылась, и в оранжевом свете масляной лампы Тулл увидел худощавого седовласого мужчину в старой армейской тунике. Понимание нахлынуло на него. – Вы ветеран.
Спина старика выпрямилась: –Да. Двадцать пять лет я прослужил в «Германике». А вы, господин?
– Двенадцать до сей поры, в «Рапаксе». Меня только что отправили в Восемнадцатый.
– Хорошо, что я вовремя поднялся с постели, господин, – сказал старик, отдавая честь. –Убийство центуриона на моем пороге было бы ужасным событием.
– Я вам благодарен, – сказал Тулл, и тут только до него начало доходить, как ему повезло. Он протянул руку. Они пожали друг другу руки, и старик сказал: – Могу я пригласить вас внутрь?
– Спасибо, но нет! – Тулл объяснил, как и зачем он бросил свой кошелек, и немного смутившись, сказал, сколько в нем было денег.
Старик присвистнул: – Это кругленькая сумма.
– Да, – ответил Тулл, зная, что ему повезет, если он найдет больше половины своего выигрыша.
У него получилось даже лучше, чем он предположил. С помощью раба старика и всех масляных ламп в доме они нашли почти все золотые монеты, кроме двух. Тулл вложил четыре монеты в руку ветерана, не обращая внимания на его протесты. – Я настаиваю. Вы спасли мне жизнь. Если ваш раб, как только станет светло, сможет найти последние два аурея, то может оставить их себе.
С благословениями двух мужчин, громко звенящими в его ушах, Тулл вернулся на главную улицу и без дальнейших помех направился к храму.
Стражники у входа странно посмотрели на него – мгновение спустя, в ярком свете ламп, свисавших с двух огромных бронзовых подставок, Тулл понял, что это потому, что он был весь забрызган кровью, – но не встали у него на пути. Они привыкли к таким зрелищам и даже к большему, подумал он с отвращением. Известно, что священнослужители Великой Матери калечили и даже кастрировали себя во время священных церемоний. Это была странная религия по мнению многих, что и объясняло, почему, несмотря на свою популярность, она все еще считалась незаконной.