«Читая проникновенные речи великого учителя, мы чувствуем, что не можем сказать ему: «врачу, исцелися сам!» Скорее мы видим в нем архистратига, который, воодушевляя воинов на священную брань, сам первый устремляется на врага и увлекает за собой других» [263, с. 92].
В письмах преосвященный Феофан высказывал те же положения, что и в своих сочинениях, но в более простой форме и в применении к нравственному и общественному положению адресатов. «Как день ясен, — пишет владыка, выражая свои благопожелания ищущим спасения, — так да будет светло на душе Вашей! Будьте Симеон, носящий в объятиях сердца Господа! Будьте Анна, поющая славу Богу Спасителю! Будьте Иосиф, смиренно исполняющий законное, в уповании свободы от всякого закона! Будьте Мария — Дева Богоматерь, — Которая вся была в Господе!» [139, с. 152].
У святого епископа–затворника было постоянное желание помочь ближним в деле их спасения. «Болит по ней душа моя, — писал он об одной из своих духовных дочерей, — в желании, чтоб она покрепче утвердилась во внутреннем человеке. Ибо тогда уже никакие волны не могут поколебать ее, как твердый утес!» [133, с. 209–210].
Лишь только святитель слышал зов о помощи, он, как отец, любящий чад, как «добрый пастырь», полагающий душу за овец (Ин. ю, 11), сейчас же спешил оказать поддержку. Ни великие научные труды, ни молитвенные аскетические подвиги не заслоняли от него нужд и скорбей грешной души. «Ответы на вопросы Ваши пишет владыка к схимонахине Елецкого Знаменского монастыря Магдалине, — доставляют мне удовольствие. Как жизнь течет, так и вопросы идут из сердца, без остановки. На иные оно же дает и ответ, или Ангел Господень влагает в него в час молитвы; а иные остаются нерешенными и тревожат. Се участь всех, идущих не совсем ясным для ума путем богопреданности! Вот в сии–το минуты взаимная беседа очень дорога и благовременна. Если встретится такая нужда, я охотно буду говорить с вами» [138, с. 159].
Преосвященный Феофан напоминал о необходимости откровенности и подробного описания состояния внутренней жизни своим духовным чадам. «Обещаете быть откровенною. Добре! Откровенность — первое дело в переписке: иначе нечего было ее и затевать. И пишите всегда сплеча, — все, что есть на душе, и особенно пополнее излагайте вопросы, которые зашевелятся в голове и станут настойчиво требовать решения. Тогда и решения будут приниматься, как земля жаждущая принимает воду. И это есть самый лучший способ и приобретения, и закрепления в душе понятий, разъясняющих суть предметов и дел, которых яснозрение очами ума считаем мы для себя необходимым» [82, с. 4].
Епископ Феофан всегда радовался при получении вести об успехах в духовной жизни ищущих спасения. Откликаясь на духовные нужды и запросы людей, он спешил как можно скорее ответить всем, соответственно потребности каждого. Он никогда никому не отказывал в совете. «Я охотно готов отвечать и помогать Вам словом, сколько разума достанет» [132, с. 110].
Несмотря на сильное нравственное влияние на других, Вышенский подвижник по своей кротости и смирению считал себя недостойным и не подготовленным для духовного руководства людьми, ищущими спасения. «Вашим руководителем и наставником и пастырем перестаньте меня называть, — пишет он — Ни для кого не берусь быть таким лицом, а когда спрашивает кто, сказываю, что представляется мне подходящим» [132, с. 222].
Такому смиренномудрию отнюдь не противоречит то, что в некоторых письмах святитель Феофан дает очень подробные наставления о пути спасения, с самого момента обращения грешника до утверждения его в Боге.
Он глубоко верил, что Господь Бог руководит человеком в его спасении, если он со всем усердием и ревностью стремится исполнять в своей жизни волю Божию. «Если Господу работаете, — наставляет владыка, — то Он же наставник и руководитель. К Нему прибегайте. Излагайте всегда Ему нужду свою полно и искренно и молитесь, чтобы вразумил… и даст вразумление и чувство поправит. То верно содержите в мысли, что мы решительно ничего Ему угодного сами произвесть не можем; все такое Он Сам в нас производит. К нему и обращайтесь» [139, с. 34].
Святитель Феофан считал, что его письменные советы и наставления укрепляют в людях духовную ревность и способствуют совершенству в богопознании и в духовной жизни. «Хоть большой мудрости нечего Вам от меня ожидать, — наставляет он одну из своих духовных дочерей, — но один уже просмотр всего достодолжного доставит вам немалую пользу, оживив в памяти вашей всю эту область и сосредоточив на ней внимание, может быть, с возгреванием и особой энергией. А в этом последнем какое благо! Ибо, если бывает у нас нескладность в жизни, то она всегда почти происходит не столько от худоумия и худосердечия, сколько от недостатка ретивости и ревности к достодолжному» [82, с. 3–4].