Доселе говорю лишь о действии, не называя, кто — действующий. Наименовать мне Его — страшно! Осмотрите меня, братия! разглядите совершающееся во мне! вы скажите мне, что во мне совершается? вы скажите мне, кто — совершающий? — Чувствую, ощущаю в себе присутствие Странника. Откуда Он пришел, как во мне явился — не знаю. Явившись, Он пребывает невидимым, вполне непостижимым. Но Он присутствует: потому что действует во мне, потому что обладает мною, не уничтожая моей свободной воли, увлекая ее в Свою волю несказанною святостию Своей воли. Невидимою рукою взял Он ум мой, взял сердце, взял душу, взял тело мое. Едва они ощутили эту руку, как ожили! Явилось в них новое ощущение, новое движение,— ощущение и движение духовные! Я не знал доселе этих ощущений и движений, даже не ведал, не предполагал существования их. Они явились, и от явлений их скрылись или оковались ощущения и движения плотские и душевные; они явились, как жизнь, и исчезло, как смерть, прежнее состояние. От прикосновения руки ко всему существу моему, ум, сердце и тело соединились между собою, составили нечто целое, единое; потом погрузились в Бога,— пребывают там, доколе их держит там невидимая, непостижимая, всемогущая рука. Какое ж чувство объемлет меня там? Объемлется все существо мое глубоким, таинственным молчанием, вне всякой мысли, вне всякого мечтания, вне всякого душевного движения, производимого кровию; субботствует и вместе действует все существо мое под управлением Святаго Духа. Управление это не объяснимо словом. Пребываю как упоенный, забываю все, питаюсь недоведомою, нетленною пищею, нахожусь вне всего чувственного, в области невещественного, в области, которая превыше не только вещества, превыше всякой мысли, всякого понятия: не чувствую самого тела моего. Очи мои смотрят, и не смотрят,— видят, и не видят: уши слышат, и не слышат; все члены мои упоены,— и я шатаюсь на ногах моих, держусь за что-нибудь руками, чтоб не упасть мне, или лежу, поверженный на одр, как бы в болезни безболезненной и в расслаблении, произшедшем от преизобилия силы. Чаша Господня, чаша Духа упоявает державно (ср.: Пс. 22, 5). Так провожу дни, недели!.. и сокращается время!.. Молчание дивное, объемлющее ум, сердце, душу, устремившихся всею крепостию своею к Богу и потерявшихся — так сказать — в бесконечном движении к беспредельному, молчание это — вместе и беседа, но без слов, без всякого разнообразия, без мыслей, превыше мыслей: Странник, совершающий все это, имеет и глас и слово необычное, без слов и звука говорящие и слышимые таинственно. Ищу в Писании, где бы сказано было о таких действиях, чтоб познать чудного Странника, и невольно останавливаюсь пред словами Спасителя: Дух, идеже хощет, дышет, и глас его слышиши, но не веси, откуду приходит и камо идет: тако есть всяк человек рожденный от Духа (Ин. 3, 8). Как же назвать самое действие? — Оно примиряет, соединяет человека с самим собою, а потом с Богом: невозможно не узнать в этом действии веяния благодатного мира Божия, превышающаго всяк ум, соблюдающаго сердце и помышления во Христе Иисусе (ср.: Флп. 4, 7), подаемого приходящим к человеку, обновляющим человека Святым Духом. Точно! При этом действии ум и сердце соделываются евангельскими, соделываются Христовыми: человек зрит Евангелие начертанным в себе: на скрижалях души, перстом Духа.
Божественный Странник, отходит, скрывается также незаметно, как незаметно приходит и является. Но Он оставляет во всем существе моем воню бессмертия, невещественную, как и Сам Он невеществен, воню духовную, живительную, ощущаемую новым ощущением, которое Он насадил, или воскресил во мне. Оживляемый, питаемый этим благоуханием, пишу и сказую слово жизни братии моей. Когда же истощится это благоухание, когда раздастся в душе моей воня смертная страстей: тогда и слово мое — без жизни, заражено смрадом и тлением!..