Вот лишь несколько примеров из множества чудес, совершенных святым владыкой на Дальнем Востоке. За этими последуют другие – в Европе и в Америке, а также те, что совершились после его блаженной кончины. Неудивительно, что чада святого пастыря воздали ему любовью за его любовь. Об этой любви рассказывает архимандрит Константин (Зайцев): «День тезоименитства владыки Иоанна... Трудно себе представить, какое то было в Шанхае народное торжество! Переполненный храм, огромный, во время литургии. Перед собором Пресвятой Богородицы Споручницы грешных – большой пустырь. Он был заставлен столами. Тут устраивалась массовая трапеза. Любовь к владыке выказывалась и высказывалась всеми возможными способами. Действительно, то была трапеза любви... И это совсем не значит, что все и во всём были согласны с владыкой. Нет! Много было разногласий. Могли быть горячие споры. Могли быть и острые столкновения. Могли быть разномыслия. Но независимо от этого оставалась личная связь – бесценная. Она претерпевала все разобщения, отводя их в тень. Это была любовь во Христе... Молитвенная помощь, духовническое прозрение, сочувствие в беде – все это продолжало быть естественным проявлением внимания со стороны владыки, как естественным оставалось обращение к нему. И так духовная семья, обнимавшая весь разносоставный русский Шанхай, оставалась все той же духовной семьей»148. Верующие Шанхая, как бы подводя итог деятельности святого на Дальнем Востоке, писали митрополиту Мелетию Харбинскому: «Среди повседневной суеты, живя в разноязычном городе [...] мы православным русским сердцем чувствуем, что епископ Иоанн есть тот, который нам нужен, чтобы быть нам хотя немного православными не только на словах, но и делом»149.
Глава 4. Начало второй мировой войны
Падет от страны твоея тысяща, и тма одесную тебе, к тебе же не приближится.
Святитель Иоанн позднее в своей жизни напишет следующее: «Годы нашего епископского служения в многоплеменном граде, не напрасно сравниваемые с Вавилоном, проходили во время тяжелых испытаний во всем мире. Наш град явился одним из первых мест военных действий, а затем переносил многие лишения, хотя далеко не в такой степени, как в странах Европы»150.
15 июля 1937 года японское правительство направило ультиматум китайскому правительству Чан Кай Ши, требуя «независимости» для внутренней Монголии и провинции Хубэй. Началась война. Первые бомбы упали на Шанхай 14 августа 1937 года, в тот момент, когда владыка Иоанн служил чин малого освящения воды в день праздника Происхождения Честных Древ Животворящего Креста Господня. Китайская авиация, в свою очередь, атаковала японский крейсер, пришвартованный у острова Хуан-пу. Японцы, преследуя два китайских самолета, сбросили бомбы на территорию французской концессии. Однако сильнее всего военные действия отразились на китайской части города, а не на тех кварталах, где проживали иностранцы. По словам одного из западных журналистов, «после японских бомбардировок в окрестностях города всё было разрушено, сожжено и стерто с лица земли»151. Русское население столкнулось с огромными материальными трудностями, но убитых и раненых среди русских было немного. Владыка писал: «Население русское пострадало главным образом материально. Потерь жизни всего несколько, раненых тоже немного. Господь явно проявил Свою милость». Но добавлял при этом: «В имущественном же отношении многие живущие в местах нынешних военных действий пострадали значительно»152. Беженцев расселили по русским семьям и, насколько это было возможно, старались прокормить. У архиепископа Виталия, жившего в Соединенных Штатах, владыка, помимо молитв, просил помощи: «Посему, кроме молитв о нас, какие необходимы всегда и всякому, мы нуждаемся в помощи прежде всего материальной. Русским же, кажется, ехать некуда и остается положиться на волю Божью, Который может сохранить и наказать на всяком месте»153.
152
Церковная жизнь в Шанхае (из письма к архиеп. Виталию) // Православная Русь. Ладомирово, 1937. 10 дек. № 23. С. 6.