Первая половина его представляет редакцию «Иного жития» святителя Николая, открытого Фальконием в греческой рукописи Ватиканской библиотеки (только с иными хронологическими данными, чем в Ватиканской рукописи) и архимандритом Антонином в библиотеках Саввинского и Синайского монастырей. В этой части, состоящей из 27 глав, заключается собственно житие, деяния и (пожизненные) чудеса святителя: по мнению архимандрита Леонида, оно есть перевод древнего жития святителя Николая, написанного в V веке по Р. X. его правнуком, одним из старших братии монастыря Святого Сиона близ Мир Ликийских, созданного святителем Николаем, в коем он был первым настоятелем. Житие это может быть названо древней летописью Сионской обители, ибо в нем повествуется подробно как о самом основании этой обители, так и о дальнейшей судьбе ее до самого преставления святителя, в ней погребенного.
----------------------------
(1)Предисловие архимандрита Леонида (Кавелина) к исследованию Двух памятников древнерусской письменности XI века — «Житие и чудеса святителя Николая Мирликийского и похвала ему». СПб., 1881.
------------------------------
Вторая половина его состоит из ряда посмертных чудес того же самого святителя, заимствованных из греческой литературы, преимущественно из сочинений о святителе Николае святого Мефодия, в IX веке, и блаженного Метафраста, в X веке, и из отдельных греческих записей чудес его, с присоединением двух чудес, записанных самим русским составителем свода сказаний «О жизни, деяниях и чудесах святителя Николая Чудотворца». Таким образом «Жизнь и чудеса святого святителя и Чудотворца Николы, иже в Мирех» есть памятник древней письменности не оригинальный, а переводной, за исключением трех глав чудес, несомненно русской записи. Переводчик «Жития и чудес святителя Николая...», как это видно из чудес русской записи, был киевлянин, и одно из трех записанных им чудес (собственно киевское, от иконы святителя Николая) «о некоем детищи» (спасенном от потопления в Днепре) случилось в его время. Чудо это в новгородской записи о чуде святителя Николая с князем Мстиславом относится непосредственно ко времени известного исторического события — перенесения мощей святителя Николая из Мир Ликийских в Бар-град, следовательно, к 1087 году, и никак не позднее 1091 года, так как мощи святых мучеников Бориса и Глеба, о коих упоминается в этом рассказе, в то время находились еще в Вышегороде Киевском, следовательно, это чудо случилось еще до перенесения оных на Смядыню (область Смоленская), что по летописям произошло в 1091 году. Два остальных чуда русской записи относятся к 1050—1060 годам, так как об одном чуде (с отроком боярина Епифания) сказано, что оно случилось при императоре Константине (по-видимому, Константине Мономахе, 1042—1059), а о другом (о ковре) сам описатель говорит, что оно случилось «при моей худости в Царьграде... патриарху тогда сущу Михаилу» (Михаил Керулларий, 1043—1058). Из числа описанных в этой части 14 (в некоторых списках — 15) чудес только четыре (два константинопольских и два киевских), как видно из данных, в них заключающихся, были современны русскому их описателю, однако все эти 14— 15 описаний сих чудес принадлежат перу одного и того же писателя (хотя и были описаны им не в одно и то же время). Это доказывает одинаковость слога, оборотов речи и употребление местами одинаковых выражений и слов. Стоит лишь прочесть эти чудеса по древнейшему списку (а не позднейшему, XVI века, сильно поврежденному произвольными изменениями и дополнениями, что особенно заметно в московском печатном издании 1640—1642 годов), чтобы убедиться, что это есть цельное русское произведение одного и того же писателя. Речь живая, теплая, безыскусственная, не успевшая еще затемниться облаками еллинской премудрости. Мнение о цельности второй части (то есть чудес) подтверждается еще тем, что в описании киевского (последнего из 14) чуда о младенце, утопшем в Днепре, автор, как бы возвращаясь воспоминанием ко всему им вышенаписанному, влагает в уста скорбного, но глубоко верующего отца при его молитве к святителю такие выражения: «ци (разве — др. рус.) мнишь мя не ведающа твоих чудес?» И за сим, в одних списках сокращенно, а в других пространно, вспоминает почти все описанные выше чудеса. Это служит ясным доказательством того, что все эти чудеса описаны одним и тем же писателем.