При этом удивлял тот момент, что Вадику и в голову не приходило бросить привереду Светку и поискать себе девушку по душе. Вместо этого он предпринимал наивные попытки привить ей чувство прекрасного, свято верил, что это все дремлет в ее душе, упрятанное под пологом наивного бахвальства. Правда потом, ожидаемо потерпев очередное фиаско, душераздирающе вздыхал в жилетку Ксюхе, которая подливала ему вина и советовала обратиться за помощью к деду Морозу.
— Ну а что? — Ксюха слопала мармеладку, облизнула пальцы и прихлебнула из чашки, — может и так. В самом деле, ты на него тратишь лучшие годы своей жизни, а потом — бац! — а он и вовсе не твой прынц!
Нет, Ксюха младшей сестре зла не желала и даже не завидовала, но вот желание надавать по башке за то, что не ценит того, что имеет, порой бывало нестерпимым.
Она глубоко вздохнула, взглянув на часы. Первый час, ну твою ж мать… Это ж минимум еще час выслушивать слезные жалобы, потом дружно костерить несчастного негодяя Вадьку, все по классической схеме, применяемой каждый раз, когда Вадька коварно «бросал» разнесчастную Светку. А спать давно охота…
— Я знаю, что нужно сделать! — загадочно подмигнула она, прикинув в голове, как побыстрее избавиться от навязчивого разговора. — Это нужно проверить!
— А как? — тут же оживилась Снеженика.
— Ну, сейчас Святки. А на Руси что делали на Святки?
— В прорубь ныряли? Нет уж, Ксюша, я с ним не поеду, и точка!
— Хоспадя, — Ксюха закатила глаза к потолку, — в прорубь — это на Крещение, а на Святки гадали на суженого!
— Да? А как? На картах? Ты умеешь? — Снеженика аж заерзала на стуле от нетерпения, а Звездоцапыч напрягся, почуяв неладное.
Ксюха выдержала паузу, забросив в рот еще одну мармеладку, нарочито медленно прожевала ее и заявила:
— Ну еще бы! Способов много, на картах — неинтересно, тут нужно брать самый верный. Но предупреждаю, он же — самый страшный. Только ты трусиха и ни за что на это не отважишься, — она исподлобья взглянула на сестру: зацепило или нет?
— Я трусиха? — Светка возмущенно вскочила, стряхивая на пол обалдевшего шпица. Любопытство смешалось с негодованием, и Ксюха поняла — клиент созрел. — Спорим, отважусь?
— Ну смотри, — прищурила зеленые глазища Ксюха, — если что, я тебя предупредила.
Глава 2
— Это что? — взволнованно прошептала Снеженика, забравшись с ногами на сестрин диван в спальне и наблюдая как та, предварительно установив на трюмо два зеркала, осторожно зажигает свечи.
Ксюха отмахнулась от нее, потом еще долго подправляла и подпирала чем ни попадя зеркала, чтобы они установились определенным образом, затем достала из шкафа полотенце и подозвала к себе сестру.
— Вот, смотри сюда, — почему-то шепотом проговорила она, а у той аж мурашки по коже разбежались. — Видишь?
О, да. Снеженика видела. И того, что она видела, уже было достаточно, чтобы немедленно схватить ключи от машины и бежать отсюда подальше, желательно под теплый, а главное, безопасный бок Вадьки, и хрен с ним, какой-никакой, зато свой, но… Вот это дурацкое «но» прочно засело в голове, рисуя перед глазами образы сексуальных красавцев, один из которых мог бы запросто стать ее суженым, не прояви она сейчас малодушия.
Поэтому она деловито поправила челку и храбро заглянула Ксюхе через плечо. В зеркалах отражался коридор — таинственный, уходящий в бесконечность, освещенный подрагивающими, тысячекратно отраженными огоньками свечей. Даже сейчас, при свете люстры и держась за Ксюху, смотреть в него было страшно, ибо вообще непонятно, а что там — на другом конце? Пальцы похолодели, она судорожно сглотнула.
— Ну что, ты как? — на всякий случай уточнила Ксюха. — Передумала?
— Вот еще! — быстро взяв себя в руки, заявила Снеженика.
— Тогда слушай правила, — Ксюха усадила ее за стол, бросив на колени полотенце. — Мне в зеркало смотреть нельзя, но я, так и быть, останусь в комнате, вот тут — на диване, чтобы ты совсем от страха не скукенилась. Говорить нельзя, отвлекаться — тоже. Ты должна неотрывно смотреть в зеркало, пока в коридоре не появится он…