– Загранпаспорт получил, завтра вылетаю, – поделился Василич, доставая из кармана документ. – На фото не смотри, я там не очень получился, – добавил он.
– Не красна девица, чтобы на тебя смотреть, – парировал я, листая паспорт.
В дверь опять постучали. Тамара со вздохом пошла открывать:
– Есть же звонок, зачем ногами колотить?
Ворчунья – было её вторым именем.
В избу ввалилась толпа ряженых. Один в специально подготовленных лохмотьях, другой – в маске чёрта, третий – в ростовом костюме козла. Ещё несколько человек в обычной одежде, но уже навеселе, стояли сзади.
– Отворяй ворота, пришла коляда, – пропел кто-то из ряженых.
– Дорогой, крикнула жена, – к тебе родственники!
Иван хихикнул.
В деревне каждый двор друг друга знал. Ежегодно на святки соседи рядились и гурьбой ходили по знакомым.
– О, и Василич тут. Разбирай стопки! – произнёс «козёл» и достал из кармана мехового костюма начатую бутылку водки и две рюмки. Прямо в обуви прошёл в комнату и плюхнулся за стол. Следом за ним последовали остальные.
Изба наполнилась пьяным гомоном. Тамара смирилась и присоединилась к празднующим.
Загранпаспорт, лежащий на столе, кто-то нечаянно смахнул на пол. Документ «солдатиком» полетел вниз и застрял вертикально в щели между половицами.
Наутро я проснулся с больной головой. Бутылкой водки вчера дело не ограничилось.
– Проснулся, алкаш? – «ласково» спросила жена.
Рядом с кроватью на тумбочке уже стоял заботливо приготовленный поднос со стаканом рассола.
– Голова…– промычал я.
Тамара принесла из аптеки аспирин.
Проглотив лекарство, я проспал до обеда.
К вечеру головная боль успокоилась, и я вошел в свой обычный режим. Супруга накрыла ужин, и мы сели кушать.
Под столом моя нога ткнулась во что-то жёсткое. Я наклонился и увидел загранпаспорт, которым вчера хвалился Василич.
«Иван документ забыл, – подумал я с ужасом, – на утренний рейс не пустят. Плакала его квартира в Москве».
Схватив загранпаспорт, я побежал к другу. Понимал, что уже поздно, но чувство вины гнало вперёд.
Василич сам открыл дверь.
– Здравствуй, родной, – Иван кинулся меня обнимать.
«Сдурел с расстройства», – подумалось мне.
– Ты прости, – начал я оправдываться, вырываясь из объятий. – Надо было вчера паспорт в руки отдать. Как теперь без Берлина?
– Ты мне жизнь спас!– ответил Василич. – Или новости не смотрел?
– Нет.
– Включай иногда, интересные вещи рассказывают. Разбился самолёт.
– Какой самолёт?
– Тот, на котором я лететь должен был. Ни одного выжившего.
Иван опять бросился с объятиями.
У меня отлегло от сердца.
– Ну, выпьем? – предложил он. – Как будто заново родился.
– Выпьем, – согласился я. – За Рождество!