Всё это Вася, когда мы опять собрались всей нашей компанией, рассказал каким-то суховатым тоном и очень коротко, без напрашивающихся весёлых комментариев, которыми можно было обыграть визиты экстрасенса и портного. Он как бы всё время держал в уме что-то куда более важное из того, что произошло в кабинете вождя НПБУ, что-то тяготящее его, и он всё раздумывал, а надо ли ему обременять этой тяжестью ещё и нас.
- Ладно, не томи, - первым почувствовал его состояние Моня. - Досказывай уж.
Вася согласился досказать, но предупредил:
- Только не пожалейте потом, что заставили рассказать.
Я ободрил Васю:
- Если даже и пожалеем, не скажем тебе об этом.
- Не сразу товарищ Скалин задал мне этот вопрос. Сначала он неторопливо расспрашивал про вас двоих, про то, как зарождались и развивались наши отношения, есть ли между нами какие-то принципиальные разногласия, какие-то застарелые личные обиды. Спокойно расспрашивал, без каких-либо намёков на то, каким будет продолжение этого разговора. А потом прямо задал этот вопрос.
На какое-то время Вася замолчал, а потом удручённо сказал:
- Зря я рассказываю это вам.
Тогда уж мы насели на него всей компанией, и Вася досказал:
- Товарищ Скалин интересовался - как я поступлю, если выбирать придётся между личной преданностью ему и моими отношениями с вами?
Что и говорить, серьёзные и даже тревожные мысли порождал этот вопрос вождя большевиков. Не просто так он был задан.
Но так не хотелось вот сейчас в нашем уютном кружке, за чаепитием, поддаваться каким-то тревогам.
Поэтому я нарочито строгим тоном спрашиваю у Васи:
- Надеюсь, ты не угробил наше святое дело, и клятвенно заверил товарища Скалина, что даже ради сохранения наших с Моней жизней не откажешься от положения его преданного фаворита?
- В том-то и дело, что не угробил. Но так мерзопакостно я себя ещё никогда не чувствовал.
Мерзопакостные настроения заразны, как и все прочие, если не больше.
После продолжительного общего молчания стало понятно - нет, не оттянуть тревожный разговор, не обратить его в шутливую перебранку. И первой решилась Тамара:
- Я тоже какое-то время не хотела расстраивать вас, но теперь становится понятно, что и это лучше знать нам всем. Это дополнит наши знания о намерениях вождя НПБУ. А дело вот в чём. Товарищ Миколенкова всё-таки не удержалась и обратилась со своими подозрениями не в Стуковую, как обычно, а напросилась на личный приём к товарищу Скалину. О чём, как подруга, и поделилась со мной: 'Хоть, я ему сказала, режьте меня, товарищ Скалин, а вот не большевики эти двое. Как только попадаются мне на глаза, сразу вижу - не большевики!'
- Ну и что товарищ Скалин? - спрашиваю я у Тамары.
- Товарищ Скалин, как обычно, покурив и походив по кабинету, спокойно сказал: 'Не волнуйтесь, товарищ Миколенкова. Скоро может так случиться... вернее, так обязательно и случится, что они перестанут попадаться вам на глаза'.
- И эти слова ты, Тамара, истолковываешь как...- Вася не решался договаривать.
Тамара была жёстче, решительней своего избранника:
- А разве это не приговор? И товарищ Скалин уже прощупывает, сможет ли он поручить исполнить этот приговор тебе. А рано или поздно и до тебя очередь на ликвидацию дойдёт.
Моня опять попытался шутить:
- Вот те на! Пашешь, пашешь на авторитет партии, на рост культа личности её вождя, а он уже подумывает о нашей ликвидации.
Но Тамара становилась всё более серьёзной:
- Товарищу Скалину в любом случае правильней будет ликвидировать вас двоих. Если вы не настоящие большевики, вас нужно ликвидировать по этой причине. А если настоящие, то вы подлежите ликвидации за тот вклад, который внесли в его победу. Он вправе опасаться, что большую часть заслуг в победе революции припишут вам.
- Всё верно, Тамара, - должен был согласиться я.- Зачем товарищу Скалину делить с кем-то победные лавры. Вождям большевиков такая слабость не к лицу.
На Асю эти разговоры действовали тяжелее всего:
- Господи! Ликвидация, ликвидировать! Не руководитель политической партии, а хозяин скотобойни.
Вера обняла её за плечи:
- Уж так повелось, Асенька: мы говорим большевики, подразумеваем - ликвидации; мы говорим ликвидации, подразумеваем - большевики. Будем надеяться, что в этот раз наши мужчины не позволят им разгуляться.
Обговорили ещё раз сложившуюся ситуацию, и я объявляю вывод:
- Нам нужно опередить товарища Скалина в его ликвидационных намерениях. Прежде, чем он ликвидирует нас, мы должны ликвидировать его. Не буквально, разумеется, но ликвидировать его не только как руководителя политической партии, но и вообще, как мало-мальски значимую общественную фигуру. Навсегда ликвидировать товарища Скалина в этом качестве. В этом смысле мы должны превратить его в пустое место. А значит надо ускорить рекомендованное устами матушки Фотинии представление вождя народу.
- Надо бы как-то назвать это мероприятие, - предложил Вася.
- Это мероприятие надо будет назвать, не поскупившись на велеречивую помпезность, - уверенно сказал Моня. - 'Генеральная репетиция торжественного вхождения товарища Скалина во власть' - вот что подойдёт лучше всего. Так и объяснить товарищу Скалину: перед походом на Кремль ему надо показать подобранным для такого показа представителям народа, как начнётся и чем закончится этот поход.
Я напомнил:
- И надо будет не уставать буквально навязывать товарищу Скалину для проведения генеральной репетиции 'Вхождения во власть' то место, которое мы уже подобрали. Только это место. Любыми праведными и неправедными способами исключить любое другое.