Угнетали его и люди в черных мундирах. Те, что помладше, видимо, грезили боевыми подвигами и были готовы к любым лишениям для себя и других, лишь бы доказать, что они не трусы и могут отстоять Родину от любого врага – хоть реального, хоть виртуального. А те, что постарше… эх!
Половину из них отец Василий знал еще со школы. Прошедшие суровую школу десанта, морской пехоты, а некоторые еще и Афгана, они так и остались где-то там, в далеком грозовом прошлом. Давно окончившаяся нелегкая служба так и жила в их душах, прорываясь наружу ночными кошмарами и сезонными обострениями. Тот же Бугров… Мало кто в городе знал полную историю бывшего пехотного капитана, а потому и относились к нему или со страхом и негодованием, или с обожанием. Правда, как она есть, ни к тем, ни к другим чувствам не располагала.
А правда была в том, что орденоносный капитан Бугров оставил свою роту без управления и закрылся в штабном бункере в самый трудный момент вовсе не потому, что струсил. Просто нахлынувший приступ душевного расстройства был настолько силен, что капитан так и не сумел с ним справиться. В результате командование принял и душманский налет отбивал совсем юный лейтенантик, а капитан попал сначала под суд, затем в госпиталь, а затем в спецбольницу под Москвой.
Та война давно закончилась, как закончилось и более чем двухлетнее принудительное лечение. Насколько знал священник, потом Бугров неоднократно пытался трудоустроиться, но нигде более полутора-двух месяцев удержаться не мог. Все мерещились капитану заговоры, слежка и прочие кошмары.
Даже теперь, спустя много лет, пожираемый адской смесью мстительной ярости, острой подозрительности и мук совести, бывший пехотный капитан был не вполне адекватен и в качестве компенсации за пережитый на военно-полевом суде позор все порывался спасти не менее чем всю Россию. Понятно, что стоящие в пикете мальчишки этого не знали, и слава богу, что не знали.
«Надо звонить Медведеву, – решил священник. – Кто-кто, а уж он ситуацию понимать должен».
Отец Василий вернулся домой, кинул в мусорное ведро зачем-то принесенную с собой единственную уцелевшую туфлю, рассеянно поцеловал жену, улыбнулся Мишаньке и набрал домашний номер бывшего главы района.
– Николай Иванович?
– О-о! Батюшка! – удивленно протянул Медведев. – Как дела, как настроение?
– Плохо, Николай Иванович. Помощь ваша нужна…
– Если опять насчет гаражей, то это не ко мне! – рассмеялся Медведев. – У вас теперь новый глава есть.
– Я не о гаражах, я о пикетах.
– Вот что, Михаил Иванович, – назвав священника мирским именем, неожиданно серьезным голосом произнес Медведев. – Ты в это дело не суйся. Не твоего ума это дело. Пусть все идет как идет.
– То есть? – не понял священник. – Как это «пусть»?! Вы знаете, что Исмаил Маратович исчез?
– Конечно, – спокойно подтвердил Медведев. – Я еще вчера вечером об этом знал.
– И так спокойно к этому относитесь?!
– Все под контролем, батюшка, все под контролем, – самодовольно произнес Медведев. – Никуда твой любимый мулла не денется, прибежит как миленький. Ты бы лучше отдохнул, ваше благословение, а то все в заботах, в тревогах. Вот я, например, завтра с губернатором на охоту собрался. И ты куда-нибудь сходи, развейся.
В голове у отца Василия забрезжила неясная мысль, какая-то идея… Но действовать с налету было неумно.
– Охота? – вздохнул он. – А пожалуй, вы правы. Что-то я забегался в последнее время. Надо и впрямь отдохнуть.
– Так я что и говорю! С нами и поехали бы, ружьишко у меня запасное имеется, патронташик найдем…
– С вами?.. – как бы колеблясь, переспросил священник, а сам изо всех сил старался не выдать охватившую его радость. – Но без ружья не останусь? Это точно?
– Гарантирую! – с жаром сказал Медведев. – И мне веселее будет, хоть одна усть-кудеярская душа рядом!
– Заметано! – согласился священник. – Когда едем?
– Завтра в четыре утра ждите. Я заеду.
Медведев кинул трубку, и священник с шумом выдохнул. Губернатор – вот к кому он завтра же обратится. Иван Семенович не сможет не выслушать. И сделать вид, что ничего не случилось, тоже не сможет.
Он повернулся к жене и широко улыбнулся.
– Все, Олюшка, завтра с Медведевым на охоту еду. Готовь бушлатик, сапожки – в общем, сама знаешь.
Попадья с подозрением уставилась на мужа. Он никогда не любил это вроде бы как истинно мужское занятие. И, вкупе с тем, что отец Василий пришел босой и мокрый как мышь, а на расспросы просто отшутился, это заставляло ее всерьез призадуматься.