Блаженный Франциск, казалось, заранее ходатайствовал за брата Илию на суде Божьем, и надо сказать, что впоследствии, когда Илия покинет
Орден и, следуя своей предприимчивой и экспансивной натуре, встанет на сторону отлученного Фридриха II, это ходатайство ему пригодится. Но были и другие друзья, которым Франциск должен был дать благословение. Он думал о брате Бернардо, первом рыцаре «Круглого Стола», который был предан ему всем сердцем и постоянно совершенствовался на пути к святости, так что Франциск, заключив с ним договор, что при встречах будет сурово укорять его за его недостатки, стал избегать этих встреч, дабы не проявить к нему непочтения.
Он думал о своем первенце, и однажды, получив маленькое лакомство для утешения брата тела, вспомнил, что оно нравилось Бернардо, и сказал:
— Это нужно отдать брату Бернардо. Позовите его.
Пришел Бернардо и, растроганный и ободренный таким вниманием к себе умирающего учителя, попросил его о милости, гораздо более значительной:
— Отец, я прошу, чтобы ты благословил меня и дал мне доказательство твоей любви, ибо если ты выкажешь свои отеческие чувства ко мне, полагаю, что сам Господь и все братья станут любить меня больше.
И Бернардо, как и Леоне, как и большинство учеников его, хотел, чтобы ему было отдано предпочтение: такова ненасытность человеческого «я». Но Франциск еще никогда и никому не отказывал в любви, ее хватало для всех, и для каждого она была особенной. В ответ на просьбу друга, он тут же протянул руку для благословения, но, будучи слепым, возложил ее на голову брата Эджидио. Он понял ошибку; «Это голова не брата Бернардо»; тогда брат Бернардо приблизился к нему.
— Да благословит тебя Отец Небесный, — сказал святой Франциск, возлагая руку на голову брата Бернардо, — ибо ты первоизбранник этого Ордена и податель евангельского примера следования Христу в Его бедности. Ты не только отдал все свое бедным из любви ко Христу, но и самого себя отдал Ему, вступив в Орден жертвой кротости. Да будет на тебе благословение от Господа нашего Иисуса Христа и от меня, бедняка, раба Его, благословение во веки веков, будешь ли ты идти, стоять, бодрствовать, спать, жить или умирать. И пусть, кто бы ни стоял впредь во главе Ордена, почитает Бернардо как меня самого.
Никогда не забудет этого драгоценного благословения брат Бернардо, и во всех будущих искушениях оно послужит ему надежным щитом. Между тем, блаженный Франциск, приближаясь к смерти, думал об отсутствующих. В эти последние часы, когда все чувства овеяны святостью, сердце его обращалось к двум дорогим для него женщинам, единственным, на которых устремлял он свои невинные глаза. Мадонна Джакомина деи Сеттесоли в своей обители на Эсквилино скорее всего не знала, как тяжела болезнь учителя. Полупогасшие глаза Франциска видели ее такой, какой он всегда ее знал: сильной и хрупкой, энергичной и осторожной, мужественной и полной материнской любви. Он снова слышал ее ободряющие слова, вспоминал ее заботу, ее усердие, одежды, сотканные и сшитые ее руками, сладкие миндальные лепешки, которые она пекла. Надо было в последний раз благословить подругу и ученицу, которая подарила ему цветок христианской милости и которую можно было назвать матерью его Третьего Ордена. И вот он обратился к брату Леоне:
— Мадонна Якопа де’Сеттесоли, дражайшая и преданнейшая сестра нашего Ордена, слишком огорчилась бы, узнав о моей смерти и не попрощавшись со мной. Посему иди и принеси бумагу, перо и чернильницу и пиши, что я скажу тебе.
Тот поспешил исполнить указание, и Франциск начал диктовать:
— Мадонне Якопе, рабе Божьей, брат Франциск, бедняк и раб Христов, желает здоровья в Боге и слияния со Святым Духом.
Да будет тебе известно, дражайшая, что благословенный Христос в милости Своей предупредил меня о скором моем конце. Посему, если хочешь застать меня живым, получив это письмо, встань и иди в Санта Мария дельи Анджели. Если придешь позднее субботы, то уже не сможешь застать меня в этой жизни. И прихвати с собою власяное полотно, чтобы обернуть мое тело, и свечи на могилу. Прошу, чтобы ты принесла также лепешки, какими потчевала меня во время моей болезни, в Риме.
Внезапно святой Франциск перестал диктовать и сказал брату Леоне, чтобы он сохранил письмо и не посылал его, ибо оно более не понадобится. Братья хотели было узнать причину этой остановки, но в это время послышался стук в монастырские ворота. Вошел один из братьев, раскрасневшийся от радости:
— Отец, мадонна Якопа здесь с двумя своими чадами и большой группой всадников.