Одному из братьев, который сокрушался о его отречении, он сказал: «Сын мой, я люблю братьев, как могу, но, если бы они следовали за мною, я возлюбил бы их еще больше и не отошел бы от них».
Впрочем, он никогда не гневался на тех, кто ему противоречил или обижал его: он молился и забывал. Бывало и так, сознавая свое истинное значение и преданность огромного числа братьев, оставшихся верными госпоже Бедности, он ощущал собственное могущество: «Если бы я захотел, Господь заставил бы всех братьев бояться меня так, как не боятся ни одного власть имущего на свете!»
«Если бы я захотел!» Но он не хотел этого. Он предпочитал оставаться «меньшим». Человеколюбие и святость соработали его желанию быть «меньшим», давая ему и муку и радость.
А тем временем его Круглый Стол разделялся на два крыла, правое и левое, гвардию защитников госпожи Бедности и паладинов здравого смысла, безумцев и мудрецов. В глубине души блаженный Франциск стоял на стороне безумцев.
РЫЦАРИ ЗДРАВОГО СМЫСЛА
Но все братья его Ордена были одновременно и львами, и овцами Господними. Для Франциска идеал рыцаря совмещал наибольшую силу с наивысшей мягкостью, но в реальной жизни его окружали совсем другие люди. С 1212 года заметной фигурой среди его последователей стал Илия Бомбароне из Бевильо, что рядом с Ассизи, сын болонского купца. Из обойщика и детского учителя Псалтыри ему удалось, благодаря способностям, стать студентом Болонского университета — перед тем, как войти в Орден. Здесь он с самого начала обнаружил немалую энергию, умение разбираться в практических вопросах, широту и конструктивность суждений. Все это понравилось святому Франциску, ведь он всегда был готов восхищаться достоинствами других людей, особенно теми, которых не находил в себе, и вот в 1217 году брат Илия Бомбароне назначается главой экспедиции в Святую Землю. В 1221 году умирает Пьетро Каттани, безупречный и верный рыцарь первого часа, пожилой каноник, которого святой Франциск всегда из уважения называл «мессер» и который сохранил к своему молодому наставнику почтительное отношение сына. Брат Илия избирается генералом Ордена именно потому, что Франциск признавал за ним дар руководителя.
Брат Илия очень любил учителя, но рядом с ним он всегда был, как человек рядом со святым. Франциск жил верой, Илия разумом; Франциск хотел завоевывать людей одною любовью, Илия — грандиозными свершениями и великолепными богослужениями, которые должны были поражать воображение; Франциск рассчитывал всегда только на промысел Господень, Илия — и на собственные силы; Франциск внутренним зрением проникал в души и события и решал все вопросы, исходя из вечных критериев и не заботясь о земных последствиях, как например, это было с первыми миссиями за границу, окончившимися полным провалом, хотя сама идея этих миссий просто гениальна; Илия видел мирян и братьев такими, какими они представали в данный конкретный миг и не удовлетворялся исключительно сверхъестественными решениями.
Здравый смысл сразу же помог ему распознать трудности, вставшие на пути к совершенной бедности, к которой стремился Франциск. Так Илия оказался на стороне братьев-раскольников. Большинство из них было министрами (т. е. главами общин и провинций, уже по своему положению принимающими участие в борьбе и облеченными ответственностью). Все они выступали против братьев, абсолютно верных духу наставника сверх всякого «разумения человеческого».
Представители каждого крыла имелись везде, где были минориты. Примирить их было очень нелегко, поскольку наиболее ревностные сторонники той или иной точки зрения отстаивали свою непогрешимость с таким фанатизмом, что не боялись даже восставать против гвардианов[20]. Брат Илия спросил у святого Франциска, как должно поступать с непослушными братьями, и святой Франциск ответил письмом, которое нельзя перечитывать без волнения, потому что лучше всякого документа оно свидетельствует о том, как святой умел любить и насколько его сердце было близко к сердцу Христову.
В начале послания Франциск говорит, что Илии надлежит радоваться неприятностям и благодарить Бога за посылаемые удары, откуда бы они на исходили, как за знак особого благоволения. Далее он пишет: «Люби тех, кто так с тобою поступает и не жалей для них ничего, кроме того, что Господь даст тебе, и люби этих христиан именно с желанием, чтобы они стали добрее. Пусть это для твоего сердца будет важнее, чем сама жизнь отшельническая. Как раз по этому признаку я хочу узнать, любишь ли ты Господа и меня, раба Его и твоего, т. е. сделаешь ли так, что не будет на свете брата, согрешившего самыми страшными прегрешениями, который бы увидев твои глаза и испросив у тебя прощения за эти прегрешения, ушел и не получил его. И даже, если он не просит о прощении, ты сам спроси у него, хочет ли он быть прощенным. И если потом он придет к тебе еще тысячу раз, люби его больше, чем меня, дабы приблизить его к Богу, и всегда жалей его».