Лейтенант, теперь уже бывший, спокойно выслушал длинный перечень статей, пунктов, подпунктов.
Опытный законник, председатель сумел-таки смягчить обвинение. Зачлись и прошлые заслуги, и боевые ордена, ибо наплевать на это было все-таки неудобно. В конце Концов приговор прозвучал:
- ..Семь лет исправительно-трудовой колонии.., лишение воинского звания... Ходатайствовать перед Верховным Советом Российской Федеративной Республики о лишении правительственных наград Новикова Виктора Борисовича...
"Эх, были бы эти награды у меня на груди, сам бы сорвал их, швырнул под нос судье!.. - вертелась нелепая мысль в гудящей, словно церковный колокол, голове десантника. - Семь лет лагерей! За что?"
С последним звуком, срывающимся со старчески подрагивающих губ судьи, боевой офицер как бы перешагивал невидимую грань, разделившую два мира Там, во втором, были пересыльные тюрьмы, столыпинские вагоны, шмон контролеров и лай сторожевых собак, еда, похожая на помет, хмурые, недоверчивые взгляды сокамерников.
Новиков перешел в иное измерение, пропитанное подлостью, унижениями, тоской и ненавистью;
Глава 7
Тушу свечу, что миру угрожает, Покамест все огнем не запылает.
Сойди
Лишь немногие, чье подлое благополучие зависит от народного горя, делают войны.
Эразм Роттердамский
Степной орел-стервятник дрейфовал, раскинув крылья, на восходящих потоках теплого воздуха, поднимавшегося от прокаленной каменистой равнины киргизского мелкосопочника.
Круглые, с оранжевым ободком, глаза птицы следили за людьми, которые цепочкой растянулись по равнине. Эти двуногие существа редко посещали пустынные владения царя пернатых, и орел ветревоженно выписывал над солдатами широкие круги.
- Падаль выискивает! - Младший сержант Серегин, запрокинув голову, любовался полетом птицы. - Красавец, а питается мертвечиной... Каприз природы!
- Гадина пернатая! - откликнулся замыкающий цепочку Скуридин. Он натер лямками рации плечи и все время отставал, нагоняя товарищей короткими перебежками. - На нас рассчитывает!
- Не каркай, Скуридин! - сплюнул младший сержант. - Слон, возьми у него рацию. Скуридин подыхает...
Голубев остановился, пропуская мимо себя товарищей, молча принял рацию и забросил обе лямки на одно плечо.
- Сколько до поселка? - шепотом спросил у Серегина его друг Черкасов, не желая выдавать, что устал.
- Ближе, чем до дембеля...
Отряд старшего лейтенанта Рогожина шел к заброшенному поселку, отмеченному на карте крохотной точкой с примечанием о наличии источника воды.
Второй год десантно-штурмовой батальон спецназа подполковника Орлова не мог выбраться из Киргизии. Самого подполковника после Оша комиссовали из армии: травма вызвала инсульт, а потом паралич левой половины тела. Орлов попросил, чтобы его не провожали, не хотел показывать перед батальоном свою немощь.
Фамилия командира стала символом подразделения, как не раз бывало в русской армии: каппелевцы и чапаевцы, дроздовцы и котовцы...
Батальон Орлова увяз в республике, охваченной беспорядками. Спецназовцы блокировали коммуникации, патрулировали улицы во время комендантского часа, вставали живым щитом перед разъяренными толпами погромщиков.
Весной националисты решили провести поход "всадников" из Иссык-Куля до Бишкека, бывшего Фрунзе. Их лидеры пообещали напомнить русским о геноциде шестнадцатого года. Тогда русские жители при поддержке двух семиреченских казачьих полков сожгли дотла киргизские поселения, усмиряя мятеж степняков.
Взвод Святого перевели в столицу. Националисты отменили марш, назначили новую дату, приуроченную к началу бунта киргизских ханов, поддержанных Кокандским ханством. И эта акция сорвалась. В новой суверенной республике к власти пришли трезвые политики, понимавшие гибельность пещерного национализма.
И в это время в столицу независимого Кыргызстана пожаловал генерал-майор Петр Михайлович Банников собственной персоной.
- Тесен мир, старший лейтенант! - говорил старый знакомый Святого. Наслышан о твоих подвигах в Оше! Я, как видишь, сменил должность. - Генерал расслабленно развалился на стуле, который угодливо подставил адъютант.
- Знаю, подполковник Дронов говорил! - холодно ответил Святой. Встреча была ему неприятна.
Физиономия генерала, покрытая мелкой испариной, лоснилась.
- Не могу никак К климату привыкнуть! - пропыхтел Банников и достал красную пачку. Заядлый курильщик высыпал в ладонь пригоршню леденцов. Бросаю дымить! - объяснил он, перехватив удивленный взгляд Святого. Пачка - это психологический момент! Оптический обман.
Глаза видят знакомый предмет и успокаивают мозг, а я вместо сигареты получаю конфету. Мне один нарколог порекомендовал. Труднейшая штука, знаешь ли, бросить курить.
Сталин и тот жаловался: "Войну выиграл, а трубку продолжаю курить, не хватает силы воли..." Это у Сталина воля слабая! Что о нас, простых смертных, говорить!
Генерал сунул конфету за щеку. Штаб батальона заполняли офицеры. Они рапортовали генералу о прибытии, рассаживались на стулья вдоль стены. Святой оставался стоять.
- Садись, Рогожин! Садись, дорогой, - фамильярно прогнусавил Банников, перекатывая во рту языком конфету.
- С чем твой друг пожаловал? - шепотом спросил майор Виноградов.
- Он такой же мне друг, как и тебе, - тоже шепотом ответил Святой.
Совещание длилось недолго. Банников изложил последние директивы Министерства обороны, пустые и бестолковые, спросил, есть ли жалобы, пожелания, осведомился о настроении личного состава.
- У меня все. Можете быть свободны! - ленивым взмахом руки отпустил он офицеров. - А вас. Рогожин, я попрошу остаться! - крылатой фразой из известного фильма задержал генерал Святого.
- Завод имени Ленина ограбили! - без лишнего вступления перешел к делу Банников, когда они остались вдвоем.
На заводе выпускалось автоматическое оружие. При нем находились склады готовой продукции, затоваренные под самую крышу. Оружие получателям не отгружали, так как сорвался график движения эшелонов. Хотя у КГБ республики было другое объяснение и отсутствию вагонов, и накапливанию оружия на складах.
- Считаю поиски безнадежными, если не подключится армия! многозначительно произнес генерал и забарабанил пальцами по столу. - По сведениям местных товарищей, вывезено около четырехсот единиц. "Калашниковы", причиндалы разные к ним, вроде ночных прицелов и штык-ножей. Что им это, приснилось, что ли? Склады и завод военные. Точный учет ведут наши люди! - Банников не скрывал раздражения.
- Разрешите вопрос, товарищ генерал?
- Валяй! - милостиво разрешил Банников.
- Склады завода вскрыли три дня тому назад. Весь город об этом шумит. Захватили в заложники водителя, - перечислял известные факты Святой. Почему мы медлим? По горячим следам, подключив ваше разведуправление к следствию местного УВД...
Генерал сердито засопел и поднялся.
- В печенках вы, умники, у меня сидите! - проворчал он. - Короче, Рогожин, местные товарищи уверены, что оружие из города ушло. Более того, у них есть сведения банда, совершившая налет, была замечена в райцентре Кара-Балта и направляется к предгорьям. Министр попросил меня выделить отборные подразделения для преследования и обезвреживания преступников. Банников встал напротив Святого. - А ты у нас ас возвращать украденное. Первый кандидат со своими орлами на награду! Уничтожишь банду - внеочередное звание! Засиделся ты в старших лейтенантах! Такому парню побольше звезды на погонах пора носить!
Банников потрепал своего собеседника по плечу, скептически посматривая на, стертые до белизны лейтенантские звездочки.
Поиски были организованы из рук вон плохо. Следствие выдвигало массу версий одна нелепее другой: оружие похитила преступная группировка для нападения на государственные золотые прииски; оно понадобилось лидерам националистических банд, стремящихся повторить резню узбеков в Оше и Намангане; стволы вообще никто не похищал, а нападение разыграно, чтобы скрыть воровство на самом заводе.
Но в городе Кара-Балта нашли заводскую машину, угнанную при ограблении. А всевидящие старушки, которые везде одинаково глазасты и запоминают каждого незнакомца не хуже, чем профессиональные сыщики, сообщили: из машины явно не местные люди вытаскивали тяжелые ящики.