Два выстрела прозвучали почти одновременно.
Перед тем как упасть, Маркин успел обернуться, как будто хотел попрощаться с командиром. Его недоуменный взгляд переместился на грудь, где с левой стороны на накладном кармане "афганки" чернела точка.
- Мама, достали! - ровным, отчетливым голосом произнес младший сержант и упал.
Десантники хлестали по джипу длинными очередями.
Кто-то попал в бензобак. Клуб огня вырвался к небу рыже-черной шапкой.
- Прекратить огонь! - кричал Рогожин и сам продолжал исступленно палить из автомата, словно отдавал погибшему младшему сержанту последние воинские почести.
- Командир! "Духи" ломятся! - заорал ефрейтор Липин, выпучив глаза, и тыкал пальцем в ровную линию горизонта.
С юга приближалось облако пыли. Пять машин неслись по степи, точно волки, загоняющие добычу.
- Передал, гад! - воскликнул ефрейтор, прижимая к груди автомат, словно тот был палочкой-выручалочкой.
- Ох, блин, засекли!
- К установкам, быстро! - крикнул Рогожин.
- Как стрелять из этого металлолома? - пробормотал ефрейтор. - Ни буссоли, ни прицельных устройств. Каналом уходить надо... Сматываемся, сержант!
Рогожин уже взял себя в руки. Опасность действовала на него отрезвляюще.
- Не ори, Липин! Пальнем по "духам", да так, что их яйца до Пакистана лететь будут.
Уверенность командира передалась остальным десантникам. Белозубые улыбки засветились на запыленных, загоревших до черноты лицах.
- Так, парни. Берите пленных - и к установкам!
- "Духи" в своих стрелять не станут! - не унимался Липин.
- Сделать петли! Набросить им на глотки и перекрыть кислород! - отдавал лаконичные приказы Рогожин.
Десантники удивленно переглядывались, не понимая замысла командира.
- Вешать пленных, что ли? - робко переспросил ефрейтор.
- Дурак! - Рогожин выразительно постучал себя по лбу. - Они же мусульмане. Для них, воинов Аллаха, смерть без крови - что для тебя служба без дембеля. В рай не попадут. По своим "духи" пулять, конечно же, не станут, но отпугнуть - отпугнут! Давайте!
Пленные, трясясь от страха, глазели на приготовления десантников.
- Только не до смерти! Осторожно! - предупредил Рогожин.
Машины приближались. Раненный снайпером моджахед, воспользовавшись замешательством, успел предупредить своих о дерзком захвате установок, и сейчас "духи" торопились наказать зарвавшихся "шурави".
- Алла... - истошно вскричал тощий афганец, которого первым подвергли испытанию.
Он тяжело, с ефрейтором на спине, обхватил сапоги сержанта и затараторил, пуская слюни и сопли. Свою речь воин ислама сопровождал выразительной восточной жестикуляцией.
Рогожин склонился над ним.
- Шугани разок своих. Иначе... - Он чиркнул ладонью по горлу.
- Не улавливает! - констатировал Липин и крутанул удавку.
Афганец зашелся в кашле. Его тонкие губы стали на глазах синеть, на них выступили белые хлопья пены.
- Ослабь! - Рогожин хлопнул ефрейтора по плечу. - И поставь его на ноги!
Теперь покачивающийся душман был похож на марафонца после финиша. Он уткнул глаза в землю и часто дышал широко открытым ртом, в котором по-собачьи подергивался язык, точно просил отпустить его наружу.
Рогожин сбил с пленного грязную чалму и повернул голову "духа". Приставив к его глазам бинокль, сержант показал на машины. Потом указал на установки и сделал жест руками, словно отгонял от себя назойливую мошкару. Афганец замычал, отрицательно тряся головой.
- Петлю, Липин. Потуже! Время уходит! - рявкнул Рогожин.
- Есть! - так же решительно выпалил ефрейтор и снова перекрыл душману кислород.
Пленный бился всем телом, как бьется рыба, выброшенная на лед.
- Сержант, кажись, мой согласен! - Один из десантников подвел смуглолицего пожилого афганца в просторных полотняных штанах и длинной рубахе.
- И мой дошел до кондиции! - ухмыльнулся Липин.
Его подопечный уткнулся лбом в землю и стучал рукой, давая понять, что согласен...
Как они наводили установки. Рогожин так и не понял. Но залп получился отменный. Установки дрогнули, затем залились огнем, и от протяжного воя снарядов, вырвавшихся из стальных труб, заложило уши.
В бинокль Рогожин видел, как черная стена разрывов выросла на безопасном расстоянии от машин. Моторизованный отряд притормозил, заложил резкий вираж и быстро начал удаляться, не дожидаясь очередного залпа.
- Перелет сделали, блин! - горестно выдохнул ефрейтор, подводя результат.
- Порядочные "духи". Не предатели... - рассмеялся Рогожин. - Дай-ка водички попить. У меня, видишь, фляжку пробило...
***
Последняя крупная военная операция Советской Армии в Афганистане снятие блокады с Хоста - проходила строго по установленному плану. Огневые точки моджахедов были нанесены на карты, переданы в батареи и дивизионы, вертолетные полки и эскадрильи фронтовой авиации. Расчеты занимали места у орудий, артиллеристы реактивных установок следили за красными флажками в руках своих комбатов.
Как слабая искра приводит в движение поршни двигателя, так команда, отданная с главного КП этой войны, заставила повернуться десятки ключей стрельбы, взреветь моторы БМП, танков и БТР, подняться в воздух "вертушки", истребители-штурмовики.
***
Ахали гаубицы "Д-30", вторили им самоходные орудия с нежным названием "Гиацинт", завывали, выпуская огненные стрелы, реактивные "бээмки". Вертолеты огневой поддержки, утяжеленные снаряженными по максимуму подвесками, грязно-зелеными мухами уходили к горизонту, а матушка-пехота выдвигалась на передовые позиции...
Десантники спрятались в русле старого канала. Артиллеристы работали аккуратно, но Рогожин решил не искушать судьбу. Уж слишком близко катилась страшная лавина огня и металла.
- Подкорректируйте пушкарей! - кричал он в ларингофон рации. Близехонько к нам забирают... Я говорю: пусть не шпуляют сюда. У нас чисто...
Стены канала тряслись от разрывов, осыпаясь тысячами ручейков песка. Десантники инстинктивно прижимались друг к другу, словно плечо товарища могло уберечь их от шального разрыва.
На лицо погибшего младшего сержанта Маркина все время оседала пыль. Рогожину то и дело приходилось смахивать ее. Маленькая дырочка слева на груди закрылась корочкой запекшейся крови и стала похожей на большое родимое пятно.
Дым стлался над рисовыми полями, степью, закрывал солнце. Он полз по дну старого русла, обволакивал десантников серо-коричневыми космами. От него першило в горле и щипало в глазах. Казалось, всю планету заволокло этим дымом.
- Да-а, бардак! - прокомментировал ефрейтор Липин.
Он сидел у глинистой стены канала, обхватив стриженую голову руками. Рядом прикорнул пленный афганец - недавняя жертва ефрейтора. Русский десантник и солдат повстанческой армии были одинаково слабы и беззащитны перед огненной бурей, созданной людьми и безумствовавшей на десятках квадратных километров.
Яркая точка ракетницы зависла в небе.
- Поднимаемся! - бросил Рогожин бойцам. - "Такси" свободно. Эх, прокачу!
"Бээрдээмки" их батальона ждали десантников у шоссе.
Стволы семимиллиметровых станковых пулеметов были повернуты в сторону рисовых полей. Раненых, пленных и убитых погрузили внутрь разведывательных машин. Десантники устроились на броне - так было безопаснее. Если "бээрдээмка" подорвется на мине, можно отделаться контузией.
Колонна двигалась вперед по петляющей дороге. Рогожин сидел у башни, держась за ствол пулемета, и дымил сигаретой. Изрытая воронками степь с редкими островками зелени угрюмо молчала.
- Вернусь домой, возьму пузырь водяры - ив лес! - мечтательно произнес ефрейтор Липин. - Растянусь на травке, буду лежать целый день и пить. К ночи ужрусь, засну... Проснусь и опять буду пить. У нас на Брянщине леса, товарищ сержант, обалденные! Задолбал меня этот Чучмекистан!..
Добравшись до полка. Рогожин узнал, что взводный ранен. Осколок гранаты ударил в глаз и застрял под надбровной дугой. Вместе с другими ранеными взводного отправляют в кабульский госпиталь, где ему предстоит операция.