Рука корейца оторвалась от запястья лейтенанта и снизу вверх ударила в переносицу. Кость вонзилась в мозг как гвоздь. Смерть наступила мгновенно.
Водителя тоже убили изощренным ударом, без видимых следов насилия. А парнишка-стажер оказался не таким удачливым и какое-то время корчился в агонии. Он еще жил, когда убийцы поливали его синеющие губы водкой, он еще мог видеть, как то же самое они проделывают с его товарищами, как их всех затаскивают в машину, чтобы наряд отправился в свое последнее патрулирование.
Но мальчишка умер до того, как "козел" с заблокированными тормозами на полной скорости врезался в охристокрасную кирпичную стену здания и загорелся. Из машины выпрыгнул кореец и стал смотреть на погребальный костер, пока его не отвлек мощный рев с небес.
Это был не трубный глас. Воздушный лайнер "Ил-176", совершающий перелет по маршруту Москва – Владивосток, заходил на посадку. Его тень блеклым крестом скользнула по корейцу, по территории складов, где полным ходом шла разгрузка, по сопкам, окружавшим аэропорт.
Счастливого пути! Куда держит путь эта адская банда, завывающая в ночном мраке? При свете дня было бы нетрудно перестрелять всю эту нечисть. Однако в темноте их не видно…
Франсиско Гойя
Аэропорт оказался в часе езды от Владивостока. Но что гораздо хуже бывших спецназовцев никто не встречал.
– Что будем делать? – спросил Серегин, устало оглядываясь вокруг. Может, имеет смысл подождать?
– Кого?
– Пашу.
– Ты что, маленький? Адрес есть – значит, надо ехать.
– А ну как мы с ним разминемся? – не соглашался Коля. – Под дверью станем ночевать?
– Предлагаешь торчать здесь безвылазно? – Святой вскинул на плечо сумку. – Кончай расслабляться, а то с этими игорными автоматами отвык от серьезной работы. Привыкай, Коля. Как говорится: "Добро пожаловать на войну".
Владивосток из окна автомобиля показался Святому даже ничего. Мимо все время шныряли иномарки, перекочевавшие с японских автомобильных кладбищ, разноцветными огнями переливались витрины магазинов и ночных кафе.
Пригород, совсем как у них, был в основном застроен добротными и просто роскошными особняками. Ближе к центру их становилось все меньше, зато во множестве теснились привычные советскому человеку серые "хрущевки", "сталинки", "брежневки", не трущобы, а так, трущобки.
Кирпичная пятиэтажка Черкасова мирно примостилась рядом с детским садиком, который окружал тихий уютный зеленый дворик.
– Подожди, – бросил Святой шоферу, выходя из машины. – Можешь еще пригодиться.
– Зачем он тебе? – спросил Серегин и первым стал подниматься по лестнице.
В полутемном подъезде стоял, неистребимый запах сырости и свежей побелки.
– Может оказаться, что ты прав. Тогда придется ехать обратно.
– В аэропорт?
– Ну, не знаю. – Святой неопределенно повел плечами. – Скорее всего в какую-нибудь гостиницу. Деньги есть, чего жадничать?
Они остановились на лестничной площадке напротив пятьдесят четвертой квартиры.
– Звони, – шепнул Святой.
– Никого нет. – Серегин еще сильней надавил на кнопку звонка. Приехали так приехали. Ну что, пора искать гостиницу.
– Подожди! – Святой потянул за ручку. Дверь неожиданно открылась.
В квартире горел свет.
– Живем, командир! – воскликнул Николай и бодро переступил через порог. Не успел он сделать и двух шагов, как внезапно остановился посередине коридора.
– Что там? – спросил Святой, хотя уже и сам обо всем догадался.
Паша лежал посередине комнаты лицом вниз с простреленным затылком. Ворот рубашки был оторван и запекся от крови. Правая рука у Черкасова оказалась заломленной за спину, словно ее выкручивали. Вокруг в беспорядке валялись вещи.
– Ничего не трогай! – одернул Святой Серегина, когда тот попытался перевернуть Пашу. – Хочешь пойти по моим следам?
Николай взволнованно посмотрел на друга.
– Надо уходить, командир! Нельзя, чтобы тебя здесь взяли. – Серегин подчеркнул слово "тебя", памятуя о тюремном прошлом Святого. – Местным следователям никакая ФСБ не указ. Так отделают, мать родная не узнает.
– Ты мне будешь рассказывать?! – сказал Святой, в глубине души благодарный другу за заботу.
Он постоял еще какое-то время, внимательно разглядывая комнату, словно боялся пропустить что-то очень важное.
Его взгляд перескакивал с одного предмета на другой. Наконец Святой повернулся и решительно направился к выходу.
– Что теперь – спросил Николай.
Они спускались вниз по лестнице, стараясь не шуметь.
– Остается явочный телефон.
– Суки! – вдруг выругался Серегин. – Ну, я до них доберусь. Они еще пожалеют, что появились на этот свет!
На улице их окликнул таксист:
– Эй, а как же машина?
От неожиданности Святой вздрогнул и тут же выругал себя за ротозейство. Водитель мог стать важным свидетелем преступления, которого они не совершали.
– Отец, прости, что заставили тебя торчать без дела. – Святой вплотную подошел к таксисту и сунул в руку шофера смятую купюру. – Мы в расчете?
Тот недоуменно молчал, сжав деньги в кулаке.
– Так, может, куда подбросить?
– Спасибо, отец. Не нужно.
Шофер кивнул, и было слышно, как от этого движения хрустнула какая-то косточка. Этот неприятный звук навел Святого на мысль, что было бы проще избавиться от нежелательного свидетеля. Но он вовремя себя одернул. Таксист покрылся холодным потом, плюхнулся на сиденье, хлопнул дверью и, стараясь не смотреть в сторону странных пассажиров, с места рванул в темноту.
С наступлением сумерек Владивосток внезапно опустел.
Добропорядочные граждане прятались по квартирам, уступая место совсем другой публике.
Два подряд телефонных автомата не работали. А третий наотрез отказался принимать столичные жетоны. Потеряв терпение. Святой с силой ударил металлический ящик.
В трубке раздался глухой щелчок, что-то крякнуло в телефонном механизме, и охрипший мужской голос на том конце провода сказал:
– Я вас слушаю.
– Это Шах.
Трубка молчала.
– Ты слышишь?! Мы уже часа три как прилетели.
– Вас должны были встретить, – произнес голос. Казалось, от трубки веяло арктическим холодом.
– Нас не встретили. Не встретили, понимаете! – Святой еле сдерживался, чтобы не сорваться на крик.
– Вас разве не предупредили, что этот телефон рассчитан только на исключительный случай?
– Исключительный случай! – не выдержал Серегин, который все время стоял рядом, прислушиваясь. Он не выдержал и выхватил трубку. – Урод несчастный, мы по уши в дерьме! Наш друг лежит на полу собственной квартиры с простреленной головой, а ты тут будешь морали вычитывать!
– Черкасов мертв?
– Он убит! Застрелен!
Телефонная трубка снова замолчала.
– Дай! Так дела не делаются! – Святой решительно отстранил Серегина и несколько раз произнес:
– Алло, алло!
Охрипший голос наконец сказал:
– Ждите. Сейчас к вам приедут.
– Куда приедут? – опять не выдержал Николай.
– Где нам встретиться? – уточнил Святой по телефону.
– Не отходите от автомата. Через пятнадцать минут за вами приедут.
– Знать бы только, кто? – недовольно заметил Серегин.
Машина появилась быстрее, чем можно было ожидать Зеленый "Гранд-Чероки" остановился на углу.
Святой и Серегин зашли в подъезд дома напротив и наблюдали за улицей.
– Подожди здесь, – сказал товарищу Святой. – Если все в порядке – махну рукой.
В джипе сидели трое.
– Где твой друг? – рявкнул широкоплечий высокий блондин и недружелюбно посмотрел на подошедшего.
– Вы послали кого-нибудь к Черкасову? – в тон ему ответил Святой. Он терпеть не мог, когда его вот так, с самого начала, брали на пушку.
В разговор вмешался шофер, на вид постарше остальных:
– Там уже работает группа.
– Хорошо, – смущенно произнес Святой.