Ира неуверенно возразила:
— Пожалуй, можно оценивать это и так. Вы правы, Николай Яковлевич. Но какой же вывод надо сделать из вашей притчи?
— Гвиневера отреклась от своей любви к Маэлю, убила её, променяв на христианское служение другому мужчине. Началось замаливание «грехов» и прочая чушь. Она вовсе не полюбила Артура, она втоптала любовь к Маэлю и память о нём в «служения». А Изабелла уничтожила свою любовь, убив себя, потому что не считала себя способной жить без Хеля. Но ведь она жила без него, пока он был в походе! Жила! И Гвиневера жила без Маэля, пока он рыскал по дремучим лесам. И вот приходит весть о гибели мужчины. И что? Куда вдруг девается любовь? Что же важнее — любовь или предмет любви? Высочайшее из чувств или банальная привязанность к какому-то лицу, телу, голосу? А вы, Ирочка? Что делаете вы? Любимый человек, как вы называете его, жив и здоров. Более того: он счастлив в объятиях другой женщины, он наслаждается жизнью. А вы посыпаете себе голову пеплом! Где логика? Почему вы не радуетесь за любимого человека? За любимого человека надо радоваться всегда… Неужели вам нравится то, что с вами происходит? Если не нравится страдать, то прекратите эту глупость немедленно! А если нравится то, что происходит, тогда опять зачем вы страдаете? Я знаком со многими людьми, которым нравится испытывать боль, но они радуются этой боли, радуются страданиям. Вы же терзаете себя из жизни в жизнь.
— Подождите… — Она замотала головой и зажмурила глаза. — Николай Яковлевич, почему вы говорите с такой убеждённостью, что я делаю это из жизни в жизнь?
— Потому что я знаю.
— Что знаете? Что я и бросившаяся со стены Изабелла — одно лицо? Этого нельзя знать.
— Видите ли, дорогая моя, я настолько стар, что мне успело наскучить объяснять людям одно и то же. Редко кто верит мне, но это и не столь важно. Мне-то, если честно, наплевать, согласитесь вы или нет, примете ли реинкарнацию как факт. Главное — вы должны увидеть примеры. Жизнь состоит из примеров, потому что жизнь есть всеобщий опыт. Опыт Творца… В мире нет ничего, кроме творения. Наши поступки — это крупицы огромной мозаики, неохватной человеческим глазом и неподвластной человеческому уму. Наши чувства — тоже.
— И что?
— Поймите это, и многое изменится в вашей жизни. Какой смысл всю жизнь быть алкоголиком? Какой смысл на протяжении всей жизни делать одно и то же? Станьте разнообразнее! Опыт влюблённой дурочки у вас уже есть. Займитесь чем-нибудь другим. И перестаньте быть пассивной. Верните себе качество Творца!
— Разве любовь — проявление глупости?
— Ваша любовь? Безусловно! Да у вас и не любовь вовсе. Вы отыскали для себя удобный уголок для проявления некоторых, очень, поверьте, скудных эмоций и упивались ими.
— Но я же была счастлива.
— Это потому, что вы целиком отдались этому опыту. Но всякий опыт рано или поздно исчерпывает себя. Сначала от вина хорошо, затем начинает мутить, затем наступает тяжёлое похмелье. А вино — всё то же, ничто не поменялось в нём. Но вы изменились. Для полноты ощущений вполне достаточно лёгкого прикосновения. А порой хватает и одного взгляда.
— Вы хотите сказать, что любовь, как мы привыкли понимать её, чужда человеческой природе?
— Человеку ничто не чуждо. Даже война, ибо на войне в сконцентрированном виде проявляется вся жизнь. Там можно всё понять в одно мгновение. Кому-то для прозрения требуются годы и тысячелетия, а кому-то — мгновения… Некоторые нуждаются в подсказке…
— Я?
— Вы. И не имеет значения, что в моих словах правда, а что присутствует лишь для украшения. Царь Соломон, Будда, Иисус и многие другие рассказывали притчи.
— А вы кто?
Профессор прищурился и поскрёб наморщенный лоб.
— Нарушитель…
— Нарушитель чего?
— Нарушитель принятых правил.
— Забавно… Пожалуй, это прозвище вам подходит… Вы знаете, Николай Яковлевич, что все считают вас странным?
— Знаю.
— Похоже, вам известно всё на свете, — улыбнулась Ира.
— Почти всё. — Он тоже улыбнулся. — К некоторым знаниям я только подбираюсь…
Он откинулся на стуле и постучал пустой чашкой о блюдце.
— Что ж, кофе был изумительный. Вы не находите? — спросил профессор.
— Да, вкусный…
— Хочу поблагодарить вас за приятно проведённое время, Ирочка.
— Вы уже… уходите?
— Пора, знаете ли. Всему своё время.
— Но, Николай Яковлевич, что же мне делать?
— Ищите свой Святой Грааль, — засмеялся он вдруг совершенно незнакомым голосом.
— Где? Как?
— Внутри себя, дорогая моя, только внутри себя. Раскройте себя для себя. Увидьте в себе неведомое…