Толстяк попятился, споткнулся о лавочку для ног и опрокинулся. Рухнув на спину, он увлёк за собой тяжёлый стул и больно ушибся. Сидевшая за столом женщина даже не обернулась.
— Её здесь нет! Я тут один! — шёпотом объяснял себе Толстяк. — Это всё снится мне, я сплю, крепко сплю… Ничего этого не может быть!
Но он не убедил себя и, поднявшись, почти бегом кинулся прочь из кабинета.
— Не верят ни в Бога, ни в чёрта, — донёсся из кабинета хрипловатый женский голос.
Шарль быстрым шагом, путаясь в длинной своей монашеской одежде, шагал по коридору, испуганно оглядываясь. Затем он остановился, почувствовал слабость, ноги подкосились. Он тяжело оплыл на пол и стукнулся затылком о стену. Голова его безвольно свесилась на грудь.
Он не помнил, сколько просидел так, но когда пришёл в себя, то вокруг царила тишина. Только со стороны зала доносились звуки нехитрой музыки, звенели бубенцы, слышался пьяный смех. Шарль поднялся с трудом и, осеняя себя крестным знамением, поспешил вперевалку в полный людей и хорошо освещённый зал.
— Здесь живут призраки, — прошептал он на ухо Ван Хелю. — Я видел… И я хотел бы поскорее убраться из этого замка.
— Выпей вина, мой друг, — улыбнулся Хель.
Шарль не стал упираться и влил в себя подряд три кубка.
— Тебе, конечно, лучше? — спросил Хель. — А теперь возьми вон ту баранью ногу. И забудь о привидениях. Нам, простым людям, всё равно не понять, что это такое…
* * *Отряд графа ещё не успел выехать из леса, как появились посланные вперёд дозорные, размахивая руками.
— Там опять крестоносцы! Опять толпа смердов!
— Опять эти босоногие дети свинопасов? — оскалился Робер де Парси. — Они что, у нас на пути?
— Они осаждают замок, ваша светлость!
— Впереди есть замок?
— Манора[36], милорд. Похоже, они хотят подпалить её.
— К оружию! — крикнул де Парси. — Нет времени облачаться в доспехи, мессиры!
Они ринулись вперёд и увидели впереди двухэтажный каменный дом, обнесённый рвом. Вокруг бушевала толпа. В тусклых солнечных лучах вспыхивали топоры, ножи, копья и вилы. По всему полю перед манорой лежало с десяток трупов, на которых была видна кольчуга. Несколько человек в монашеских одеждах возились возле костра, поджигая длинные палки, обмотанные тряпками, — судя по всему, намеревались метать их в окна маноры.
Осаждавшие не ждали удара сзади. Оглушённые своими криками, они даже не услышали топота коней и только тогда поняли, что происходит, когда первые два десятка их товарищей рухнули на землю, обливаясь кровью. Рыцари не знали пощады.
— Уничтожьте этих собак! Растопчите их всех до единого! — выпучив глаза, ревел де Парси.
В считанные минуты всё было кончено.
— Слава пречистой Деве! Вы опять одержали лёгкую победу, граф! — воскликнул епископ, разглядывая корчившихся на земле разбойников.
Из ворот маноры выехал рыцарь. Он не был закрыт доспехами, только стёганая поддёвка, порванная на груди и пропитавшаяся кровью, была на нём.
— Наш господин барон Оливье де Эно выражает вам глубочайшую благодарность! — учтиво поклонившись, произнёс он. Он был смертельно бледен, рана отняла у него немало сил. Но он держался прямо.
— Значит, эта манора принадлежит мессиру де Эно?
— Именно так, ваша светлость, — ответил рыцарь. — Мой господин нижайше просит вас не отказать ему в гостеприимстве. Сам он, увы, получил ранение в ногу и не в состоянии выйти вам навстречу.