— Я бы такого увальня… Но пока добегу, заорет как раненый бык!
Калика с явным неудовольствием на лице вытащил нож, подержал за кончик лезвия, словно проверяя вес, ухватил за рукоять. Томас смотрел непонимающе, а калика качнулся, внезапно коротко и очень быстро взмахнул рукой. В дымном свете вдоль коридора блеснула слабая молния. Погасла, но латник перестал вздрагивать, голова его опустилась, упираясь подбородком в грудь.
Томас выдернул меч из руки калики, бросился вперед. Над ухом стража торчала рукоять ножа, из-под нее стекали две тонкие темные струйки. Калика на бегу выдернул нож, подхватил топор латника. У самой двери остановился, вытер окровавленное лезвие о клочок материи.
— Выходим?
Томас с трудом оторвал потрясенный взгляд от бледного лица калики:
— Что?.. А?.. Сэр калика, направо должна быть оружейная.
— Был там?
— Нет, но если бы строил замок я…
Дверь в оружейную комнату была всего в десятке шагов, но перед нею сидело двое латников. Калика, как заметил Томас, в бессилии сжал кулаки, прошептал что-то вроде: нет, не надо больше убийств, все мы путники в ночи, или какую-то подобную глупость.
Один страж подремывал, дергал ногами, сидя на деревянной колоде, другой ходил взад-вперед, зевал, тер кулаками глаза.
Когда напарник захрапел во всю мочь, раскинув ноги поперек коридора, второй страж раздраженно занес ногу для пинка, но спящий выглядел как сытый бык, и он передумал, подошел к зарешеченному окошку к стене напротив. Подпрыгнул, уцепился за прутья обеими руками, подтянул лицо к свежей струе воздуха, проговорил:
— Светает…
Спрыгнул, повернулся, в глазах блеснуло, страшный удар потряс все тело. Олег подхватил падающего, тихонько уложил на пол. Мимо пахнуло ветром, Томас пронесся как конь, послышался глухой удар, словно топором ударили по колоде.
Олег распахнул дверь оружейной, с укоризной оглянулся на Томаса. Глаза рыцаря счастливо блестели.
— Зачем убил? — сказал Олег печально. — Он не враг.
— А ты? — удивился Томас.
— Только оглушил…
— То-то мозги брызнули по стенам!
Оружейная, большая комната с низкими сводами, была заполнена сундуками, скрынями, саблями, кинжалами и другим оружием, а вдоль стен громоздились кучи щитов, доспехов, булатных пластин, склепанных в гибкие ряды, блестели как рыбья чешуя мелкие кольца кольчуг, как опрокинутые горшки в ряд стояли запыленные шлемы.
Томас жадно бросился в дальний угол, разгреб, разбросал по комнате, прошептал:
— Мои доспехи!
Руки тряслись, в синих глазах выступили слезы. Он торопливо напяливал тяжелое железо, пальцы соскальзывали, он взмолился шепотом:
— Сэр калика, не сочти за дерзость… Застегни булатные пряжки на спине! Беда рыцаря в том, что не всегда сам в состоянии облачиться!
Через минуту полуголый каменотес со злым лицом скрылся внутри сверкающего железа. Доспехи были подогнаны точно, лишь ошейник раба не хотел влезать в рыцарскую скорлупу, Томас вогнал его ударом кулака. Через пару минут на Олега смотрели синие глаза через узкую прорезь, остальное надежно укрыло железо. Томас с легкостью нагнулся — булатные пластины раздвинулись в нужных местах, — подхватил треугольный щит, другой рукой сорвал со стены двуручный меч с рукоятью крестом:
— Сэр калика, прости, если обидел. Ты, хотя и не благородного звания, но не слуга, я не должен просить застегнуть пряжки, будто простого оруженосца…
— Перестань, — ответил калика, морщась. — Лучше торопись. Слышишь?
Во дворе пронесся шум, гам, истошно залаяли собаки, затем отчаянно завизжало. Зазвенело железо.
— Рабы подобрали ключи, — сказал Олег. — Долго возились… Начнут громить, грабить, взломают винный подвал… Отвлекут охрану.
Из оружейной они заспешили по крутой лестнице наверх. Ступени вывели на открытую площадку, внизу была тьма, разрываемая светом факелов, звоном оружия, криками, но небо уже посветлело, звезды гасли. Подул холодный утренний ветерок.
Башня была слева, дальше переходила в гребень стены. В трех-четырех шагах поднималась другая стена, пониже, отгораживающая угол двора. По этой стене брел, сунув озябшие ладони под мышки, легковооруженный латник. Меч болтался на поясе, с другой стороны висел нож. Он безучастно посматривал вниз, где метались огни факелов и слышались крики.
Томас выругался: стражник в недосягаемости — на параллельной стене. Тот поднял голову, увидел закованного в доспехи воина и обнаженного до пояса очень худого, но широкого в плечах человека — обоих с мечами. Глаза его полезли на лоб, грудь начала подниматься: набирал воздух для истошного вопля.