— Она не сможет, но мы — сможем!
Смех оборвался, в полной тишине мужчины повернулись к деревьям. Их руки опустились на кинжалы, мечи, топоры. Кони Олега и Томаса стояли неподвижно, так же застыли и разбойники. Похоже, до сего дня они были хозяевами ночи, никто не смел бросать им вызов.
— Эй, — крикнул один с крыльца, — кто бы ты ни был… стой, где стоишь, останешься цел. Еще лучше — убирайся к черту! Иначе твои кости псы растащат по всем оврагам.
Томас жутко расхохотался, так мог бы расхохотаться могучий лев, чьи когти уже распластали шакала:
— Мои кости?.. Ваши кости — солома для моего меча!
Двое разбойников наконец сдвинулись, начали потихоньку продвигаться к темным деревьям. Олег спешно натянул тетиву, выхватил из колчана стрелу.
Разбойники были совсем близко к деревьям, уже начали различать смутные очертания всадников, когда Олег быстро наложил стрелу, щелкнула тетива, мгновенно выхватил кончиками пальцев другую стрелу, наложил, натянул и отпустил тетиву, снова выдернул стрелу. Колчан находился над плечом, калика одним движением доставал стрелу, накладывал на лук и стрелял. Его движения были настолько молниеносными, что Томас не успел послать коня в тяжелый галоп, как несколько стрел просвистели мимо, догоняя друг друга. От дома донесся яростный вопль.
Томас заорал, вынесся из тени, выставив копье и пригнувшись к шее коня. Те двое, что подходили к деревьям, стояли как замороженные, выставив перед собой кинжалы. Томас с хрустом всадил в переднего копье, пронзил насквозь, как древесный лист, другого стоптал конем. Перед домом стоял жуткий крик, люди разбегались, падали. В призрачном лунном свете блистали серебристые перья — в груди, спинах, шеях. Разбойники были полуголые, и стрелы вонзались в их тела.
Копье Томаса осталось позади, он выдернул меч, ударил наискось третьего, замахнулся на следующего — у того в груди словно расцвел белый цветок на деревянном стебле: разбойник упал на колени, изо рта хлынула кровь. Томас заорал, погрозил Олегу мечом. Трое уцелевших удирали по широкой дороге, впереди них, как ночные птицы, неслись угольно черные тени, и Томас с ревом пустил коня вдогонку.
Олег медленно выехал из тени. Стрела лежала на тетиве, он вслушивался и всматривался, но в ночи слышались лишь стоны и хрипы умирающих. Вскоре послышался конский топот, усилился до грохота, и на лужайку во всем грозном великолепии ворвался огромный грозный рыцарь. В его руке наотлет тускло блестел огромный меч, крупные капли срывались на землю, он весь словно вышел из бойни, даже конь был забрызган кровью.
— Всех положил? — гаркнул он люто. — Не мог стрелять помедленнее?
— Нас в детстве учили держать в воздухе пять стрел…
— Мы не на твоей языческой Руси!.. Здесь, в христианском мире, вовсе стрелять не умеют.
Он придержал коня, сделал круг по лужайке. Раненые со стонами пытались уползти, за ними тянулись темные дорожки крови, и разбойники быстро затихали, застывали, вцепившись в землю. Дверь осторожно отворилась. В щели показалось бледное женское лицо, тонкая рука. Убедившись, что разбойников на крыльце нет, женщина бесшумно вышла — маленькая, тонкая в талии, с большими испуганными глазами.
Томас помахал ей металлической рукой, в которой был зажат темный от крови меч, спохватился, поспешно вытер мокрое лезвие и вложил в ножны. Олег снял тетиву, повесил лук справа от седла. Женщина быстро сбежала с крыльца, каблучки простучали, как коготки белки, наклонилась над одним разбойником, перевернула его на спину.
Томас тронул поводья, огромный жеребец, как гора мрака, подвинулся к женщине. Земля под его копытами глухо подрагивала. Женщина испуганно вздернула голову, на ее бледном лице глаза расширились, она сказала торопливо:
— Благородный рыцарь, благодарю за вмешательство…
— Мой долг, — ответил Томас галантно.
— А теперь… помогите затащить этого человека в дом.
— Зачем? — удивился Томас.
— Положить в постель, перевязать рану!
Томас звучно хлопнул железной ладонью по седлу:
— Женщина! Зверь, которого жалеешь, хотел над тобой потешиться! А потом бы зарезал. Пусть лучше будет мертвым, на мертвецов не сержусь. Я христианин.
Она возразила горячо:
— Тогда надо было убить сразу! Сейчас драка кончилась, время зализывать раны. Я не дам умереть человеку у своего порога, даже если он не человек, а злобный волк!
Олег слез с коня, буркнул:
— Открой дверь. Я помогу.
Он схватил раненого за ворот и за пояс, а женщина побежала впереди на крыльцо. Томас слез с коня, настроение сразу испортилось. Дура, ничего не понимает. Так красиво началось; крик о помощи, короткая схватка, спасение, — а дальше уже по-глупому. Провинция! С калики тем более не спросишь — в пещерах сидел, язычник неученый, правильного обхождения не видывал.