– Не за что благодарить меня, принцесса. Ты понимаешь, что я даже не предохранялся? Мне и в голову не могло прийти захватить с собой презервативы, – извиняющимся тоном произнес Нико.
– После драки кулаками не машут, – заявила она.
– Это только так говорится. Ну, раз ты так считаешь… – начал он, пытаясь оторваться от Карен.
Но ее ноги, обхватывающие торс Нико, не отпускали его. Тогда он потянулся назад, стараясь разжать эти живые тиски, но только упал на нее так, что Карен еще глубже ощутила его внутри себя.
– …я, по крайней мере, совсем не хотел драться.
– Ну не знаю. По-моему, первым напал ты, – поддразнила Карен.
Жаркие волны желания вновь уносили Нико, он хотел Карен до безумия.
Их сказка ожила, став самой настоящей реальностью. Нико не был больше доктором, пытающимся вернуть к жизни пациентку, он стал просто мужчиной, любящим женщину. И, помоги ему Господи, он не находил в себе сил остановиться.
Только потом, через несколько часов, когда Карен заснула, убаюканная ритмом сердец, до обессилевшего Нико начало доходить, что он наделал. Он не цыган из какого-то там романа. Как он мог позволить себе любить эту очаровательную незнакомку, нежданно-негаданно вошедшую в его жизнь?
Проснувшись и открыв глаза, Карен тут же опять зажмурилась: яркий солнечный свет, пробивавшийся сквозь оконные стекла, заполнил комнату.
Она улыбнулась, наслаждаясь слепящими лучами зимнего солнца. Кто бы мог подумать, что это может быть так прекрасно – заниматься любовью. Где-то глубоко внутри она чувствовала удовлетворение и, вместе с тем, неугасающее, жгучее желание наслаждения.
Конечно, она была близка с мужчинами и раньше, ведь ее тело само отвечало на ласки Нико. Но, как ни старалась, она не смогла вспомнить своих бывших любовников, хотя была уверена, что Нико у нее не первый. Тщетно она напрягала память – ни одно лицо так и не предстало перед ее мысленным взором.
В ее прошлом, настоящем и будущем есть место только для одного мужчины.
Для Нико.
Память все еще не вернулась полностью к ней, и Карен из отрывочных воспоминаний пыталась создать целостную картину своего прошлого. Итак, произошел несчастный случай, но она не пыталась покончить с собой, это точно. У нее было достаточно смелости, чтобы жить. К тому же она никогда не оставила бы свою мать одну.
При этой мысли Карен вдруг похолодела. Мать. Ее мать находилась где-то вдали от фермы, в безопасном месте. Подробностей, как ни пыталась, Карен не смогла вспомнить.
Ферма. Это слово ассоциировалось у нее с веселым, в морщинках, всегда улыбающимся лицом отца.
«Я люблю тебя, малыш», – зазвучал у нее в ушах его голос.
– Папочка, – прошептала она. Волна боли захлестнула ее. Отец погиб. В тот день какой-то посторонний человек забрал ее из школы и сообщил о смерти отца.
«Ты должна держаться ради мамы, – сказал тогда незнакомец. – Ты ведь знаешь, что она больна».
Через мгновение воспоминания покинули ее.
Откинувшись на подушку, она лежала, разглядывая комнату, высокие потолки, лестницу, ведущую на второй этаж. Карен дом показался огромным.
Она приехала сюда, спасаясь от воспоминаний, и здесь ни одна мысль о прошлом не тревожила ее. Ее жизнь состояла из одного настоящего, а оно, в свою очередь, из запаха поджаривающегося бекона. Еда. Она умирала с голоду.
Карен быстро вскочила на ноги и подхватила пакет с одеждой. Где-то там, наверху, есть ванная. И если повезет, то вода в душе будет горячей.
А может быть, там найдется мыло, которым обычно пользуется Нико. Мыло с запахом сандалового дерева.
В ванной было холодно. Карен быстро сбросила с себя одежду и залезла под струю горячей воды.
Сейчас ей не хотелось вспоминать о прошлом, она могла думать только о ночи, которую она провела в объятиях Нико. Он был прав, когда говорил, что память вернется, когда Карен будет готова принять правду. Но в данный момент ей нужен был только черноглазый цыган с порочной улыбкой.
Приняв душ, Карен ощутила себя другим человеком. Сорвав ярлычки с одежды, Карен надела нижнее белье и носки, влезла в джинсы, натянула футболку и небесно-голубой с орнаментом свитер. В пакетике поменьше нашлась зубная щетка, паста, расческа и щетка для одежды. На самом дне сумки лежал тюбик ярко-розовой губной помады. Карен улыбнулась: в отсутствии галантности Нико нельзя упрекнуть.
Вытерев полотенцем влажные волосы и накрасив губы, Карен без труда нашла кухню по доносившимся оттуда аппетитным запахам. Кухня была довольно большой, предназначавшейся, вероятно, для целого штата поваров. Сейчас она целиком была в распоряжении Нико, который разливал кофе по чашкам.