— Ах, кажется, тебе все хорошо известно, только ты ничего не помнишь! — фыркнула мадам.
Странно, но Элизабет была уверена, что ее подсчеты верны, даже если она не могла сказать, откуда ей это известно.
Сидевшая рядом с ней Мара кивнула, а Жанель тихо сказала:
— Я всегда это говорила, но толку?
— А здесь вы просчитались: двадцать шесть минус двенадцать будет четырнадцать пфеннигов долга, а не восемнадцать! — Элизабет коснулась пальцами листка. — Если вы переведете три шиллинга в пфенниги, то получится восемнадцать пфеннигов долга, а не двадцать два!
— Она умеет читать, — заметила Анна.
— И даже считать! — удивленно воскликнула Жанель.
— Я всегда знала, что с ней что-то не так, — недовольно сказала Марта.
Эльза выхватила листок из рук Элизабет.
— Не рассуждай о делах, в которых ничего не смыслишь! — крикнула она. — И не смей подстрекать моих девочек. Долговые листки веду я, и все, что там записано, правильно!
Порывшись в стопке, она извлекла довольно чистый и не сильно помятый лист.
— Для тебя намного важнее, что написано на этом листе, потому что это твои долги, и ты должна их отработать. Если ты против, я передам тебя палачу. Он будет держать тебя в башне, пока ты не изменишь свое мнение.
У Элизабет внутри все оборвалось. Она взяла на удивление длинный список для двух дней, проведенных в этом доме. Рубашка и простое платье, вчерашнее платье, чулки и обувь, еда, ее доля за лучины и масляные лампы, постель и, конечно же, монеты, заплаченные банщику, причем она даже представить себе не могла, за что он так много потребовал.
Девушка медленно подняла голову, в глазах мадам светилось торжество.
— Я верну тебе твои деньги, обещаю! Я найду способ достать их. Ты можешь мне верить.
Эльза язвительно усмехнулась.
— Слова существа без семьи и прошлого недостаточно. Нет, моя голубка, ты останешься здесь, пока не рассчитаешься со своими долгами. Затем можешь делать все, что хочешь.
Собрав бумаги, Эльза унесла их в свой домишко. Элизабет осталась уныло сидеть за столом, обхватив голову руками.
Чем ближе подходил вечер, тем сильнее билось ее сердце, ладони вспотели, а рубашка под мышками стала влажной. Страх окутывал Элизабет, словно туман. Она растерянно осмотрелась, когда девушки начали раскладывать свои наряды для ночи. Грет подошла к ней с пестрым платьем в руках.
— Надень это. И я не советую тебе злить мадам. Она еще бережно с тобой обходилась, но боюсь, скоро потеряет терпение.
Элизабет замялась, но решила послушаться и предалась сильным, но грубым рукам Грет. Жанель причесала ей волосы и накрасила губы.
— Ты прекрасна, — сказала она удивленно, и хотя Элизабет этому противилась, ей было приятно.
Вскоре появились первые гости, и началось веселье. Как и вчера, девушки угощали их вином и хлебом, шутили, играли в кости и снова и снова отправлялись на кровать или матрацы. Постоянно проигрывавший жирный горожанин, усадив Мару себе на колени, задрал ей платье и свой камзол и расстегнул штаны. Прежде чем взяться за зад Мары, он опустошил свой кубок. Через время, закрыв глаза, он пробурчал себе что-то под нос и ненароком столкнул пустой кубок на пол.
Элизабет сидела в темном углу на лавке, стараясь не отрывать взгляд от пола, не реагируя ни на слова, ни на звуки. И ей это практически удалось, но один гость, одетый несколько неряшливо, к которому мадам тем не менее обращалась не иначе как «господин», подошел к Эльзе и указал на блондинку в темном углу:
— Дай мне новенькую с белокурыми волосами. Кажется, ей грустно. Я точно ее развеселю! — Он порылся в кошеле.
— Я не знаю, подойдет ли она вам, — нерешительно покачала головой хозяйка.
— Почему?
— Ну, скажем так, она слишком молода.
Клиент удивленно уставился на Элизабет.
— Мне кажется, она постарше Анны, и уверяю тебя, у нашей хорошей девочки получится завести мужчину.
— Ну… — Эльза подбирала слова. — Как вы смотрите на тот факт, что у нее еще не было мужчин?
Мужчина ухмыльнулся.
— Девственница в твоем доме? Ты шутишь, Эльза!
— Клянусь вам, рыцарь фон Танн! Когда я в воскресенье ее осматривала, все так и было, а с тех пор я не спускаю с нее глаз.
— Значит, даже невидимый демон не приложил к ней руки! Но, мадам, разве не запрещено предлагать девственниц?
— Разве я вам ее предлагала? Не припоминаю такого. Это вы ее жаждете, но я не давала согласия, — уточнила хозяйка борделя.