Но после взлета власти алхимиков и их барыжников между промлибами и Хранителями сложился неустойчивый союз. Десять минут назад Эладора назвала бы Ашура одним из самых преданных сторонников Келкина в комитете, но теперь все подвисло в сомнениях. Наконец церковник поднял голову. Эладору поразило, каким взволнованным он казался.
– Господин председатель, это ошибка, и город раскается в вашем решении. Мы ждали от вас непоколебимости, а вы нас предали. От имени святейшей церкви Хранителей я голосую против.
Келкин оставил прежнего союзника без внимания.
– Председатель голосует «за». Предложение принято. Все остальные дела приостанавливаются до созыва сто пятьдесят третьего избранного парламента. Комитет соберется вновь лишь в случае особых обстоятельств. До тех пор председатель благодарит всех вас за службу.
Он стукнул молотком.
Наступило ошеломленное молчание, а потом, точно Келкин пинком сшиб пчелиный улей, зал наполнило невероятно оглушительное жужжание голосов. Всем срочно стало необходимо высказаться. Дверь отомкнули, и гомон выплеснулся в коридор. Эладора мельком увидела Перика, уже шушукавшегося с Абвером – по-видимому, его перебежка от барыжников к промлибам уже позабыта. Естественно, кто как не крысы шустрее всех бегут с тонущего корабля.
И перед ней был Келкин, капитан, который только что безрассудно направил судно на скалы. Первым делом он повернулся к Вермейлу и отдал назад красную папку.
– Уничтожьте ее, – приказал он, – и сожгите все копии.
Он вернул Эладоре пятый раздел ее отчета. На большей частью пустой странице он нацарапал некоторые цифры. Ее расчетное население Нового города, поделенное на число жителей, приходящееся на одного представителя в парламенте. Все остальные в правящих кругах Гвердона как один видели в Новом городе угрозу общественному порядку, гигантскую опухоль, которую необходимо иссечь. Келкин увидел в нем то, что есть – достаточно новых голосов, чтобы опрокинуть парламентский баланс власти.
Он не разбил свой корабль о скалы. Он пришвартовал его к девственному, неизведанному берегу.
Глава 3
Гвердон – свободный город, город оружейников, моряков и наемников, богатеев и бедняков, а также шпионов. Соглядатаев, что наблюдают за гаванью, примечают, куда направляются корабли с грузом смерти. Лазутчиков, что подслушивают в кулуарах дипломатические инициативы, вынюхивают сделки и измены в кофейнях на площади Мужества. Карманников и взломщиков шифров, что перехватывают и читают курьерские сообщения. Подпольных чародеев, что истолковывают руны и трактуют знамения. Каждый пантеон имел здесь своих агентов. Гвердонские закоулки – это линия фронта, где – покамест – сражаются не боги, а смертные.
Вот почему человек, чьим официальным титулом было третий секретарь представительства Хайта, вышел из посольства через потайную дверцу. Дворец дипломатов из Старого Хайта, вероятно, был наиболее величественным сооружением Посольского ряда, отражая длительные и тесные взаимоотношения между двумя народами. Мрачное сооружение, серый камень и темно-свинцовые окна, никаких украшений, кроме знаков аристократических Домов, чьи отпрыски служили послами в Гвердоне в прошедшие десятилетия. Многие эмблемы венчал железный прут, это означало, что тот или иной посол по возвращении в Хайт унаследовал семейную раку.
Третий секретарь никогда не увидит своего родового герба на стене посольства. Он не принадлежит никакому великому Дому. Он – из Бюро. Он служит Короне Хайта по-своему.
Сейчас он проходил мимо посольства главного соперника Хайта, захватнического Праведного Царства Ишмиры. На секретаря взирали статуи ишмирских богов, и он кожей чуял их ненависть, как жар из открытой духовки. Оскалилась рыком Царица Львов, ишмирская богиня-воительница. Извивается Кракен, прибравший к своим щупальцам море. Насмехается Благословенный Бол, чье прикосновение несет процветание. Дымный Искусник был сокрыт пеленой.
Нигде нет Ткача Судеб, и это беспокоило. Паук Ткач Судеб – ишмирский бог жребия и тайн. Среди разведсостава при хайитянском посольстве ходит суеверие – на грани страшилки и святого догмата – что статуя Ткача Судеб оживает и поедает неосторожных шпионов. Ишмирский пантеон изменчив, вечно перетасовывается, когда растет популярность покровителя того или иного острова, или охваченный помешательством бог трансформируется в какую-то новую ипостась. Есть специальные сотрудники отдела Чужеземного богословия, чья работа истолковывать мельчайшие изменения в ритуалах и убранстве ишмирских храмов, пытаясь определить сдвиги в балансе божественной власти.