За пределами острова Статуй один жрец пустил по кругу стеклянную банку величиной с бадью для молока. Сняв перчатки, священнослужители зачерпывали пригоршни прозрачного желе и втирали его в кожу. Шпион поступил как все; мазь оказалась зернистой и жгучей. Алкагест, на случай если заразная каменная хворь проникла через перчатки.
Медленными, вымученными гребками весельная лодка пересекла воды, лежащие между островом Статуй и Гвердоном. Приближаясь к городу, их лодочке пришлось потолкаться – с ней соперничали суда куда крупнее. Громадные грузовозы и купеческие корабли: старые – под парусами или на веслах, и поновее – с железными бортами и алхимической тягой. Неуклюжие перевозчики беженцев, потрепанные плаванием сквозь Божью войну. На иных из этих развалин попадались выщербины от зубов под стать кракену. Быстроходные таможенные катера пролетали с клубами едкого химического дыма в кильватере. Вода под ярким солнцем переливалась красочными масляными пятнами. Об корпус лодки стукался плавучий мусор.
Священники были приписаны к церкви Святого Шторма, древнего храма, веками чтимого гвердонскими матросами и рыбаками. Сама церковь стояла неподалеку от причалов, у обращенного к морю конца района, прозванного Мойкой – знаменитой беднейшей и опаснейшей части города. Видимые с лодки многоэтажки Мойки, кажется, пустовали – целый ряд незаселенных башен, темные окна громоздились, как глазницы наваленных черепов в Северасте. В этой стороне города царила зловещая тишина.
Шлюпка натужно обогнула корму сухогруза, заякоренного на рейде посреди гавани, и тут шпион впервые воочию и ясно увидел Новый город. Он сразу напомнил ему небесный военный лагерь над полем сражения при Маттауре. Неправдоподобные башенки, воздушно-невесомые и сотканные из снов. Дворцы водружены над дворцами, лестницы взбегают ввысь и ветвятся дюжинами небесных дорожек. Луковицы куполов и невероятные площадки теснятся в буйстве разрастания – настоящие мраморные джунгли. Неестественный камень Нового города жемчужно бел и мерцающ, и сейчас, в свете закатного солнца, эта изумительная картина пламенела поистине неземной красотой.
Быть может, здесь воздвигся истинный рай.
Эмлин тронул его и указал на какое-то мельтешение. На одном из выходящих на залив балконов Нового города появилась женщина. Находись шпион ближе, то услыхал бы ее крик. Она перебросила ногу через перила и на мгновение замешкалась, глядя на мрачные воды в сотнях футов под собой. Этого мгновения хватило – на балкон ворвались двое мужчин, схватили ее и поволокли назад в тень. Прочие священники и глазом не повели на этот порыв насилия, стало быть, такие вещи в Новом городе не редкость.
Быть может, здесь и рай, но он полон грешников.
А вот что шпион разглядывал с интересом, так это возвышающуюся крепость на мысу Королевы, с другой стороны бухты. Стойкая защитница Гвердона, гранитная гора щетинилась пушками. Помимо нее имелись и другие огневые позиции, откуда артиллерийские дула следили за подступами к городу, готовые выпалить в лицо любого завоевателя ужаснейшие алхимические кошмары.
Шлюпка прошла во внутреннюю гавань, осторожно двинулась по протокам и дугообразным рукавам старого русла, и далее, по мутным водам, к молу возле Святого Шторма. Шпион подмечал открытые подвальные двери, жерла туннелей, узкие спуски к воде – сотню путей отхода. Он подтолкнул Эмлина, практически наугад кивнув на один переулок.
Вдвоем они помогли жрецам разгрузить лодку. Те, почитай, ничего не привезли с острова Статуй, помимо большущей коробки, полной пустых шприцев со стальными наконечниками. Алкагест более высокой концентрации, для ухода за моровыми больными. Закинув на плечо свою сумку, шпион по мокрым ступеням двинулся за жрецами ко входу в церковь, но у самого порога развернулся и припустил по боковой улочке, уходившей за припортовую таверну. Эмлин безукоризненно вторил ему – мальчик столкнулся с первой трудностью и показал себя хорошо. Исчезли они моментально.