У меня болел живот. Самая невообразимая боль, которую я когда-либо испытывала. Не говоря ни слова, я повернулась, чтобы посмотреть на горящий дом, молясь, чтобы Дилан ошибся. Джеймса там не было. Он бы никогда не вошел внутрь.
Он бы сделал это, если бы думал, что ты там.
Прошипел голос в моей голове.
Но я не была там. Меня вырубило на другой стороне дома, вне поля зрения входной двери.
Они нашли тело Джеймса, или то, что от него осталось, на следующий день.
Я до сих пор помню, как звучал мой крик боли.
Дилан обвинил меня. Он был болен от горя и плохо соображал, но я не могла его винить. Я тоже винила себя.
Джеймс был моим лучшим другом с тех пор, как мы были детьми. Он всегда был рядом со мной. Моя скала в той дерьмовой буре, которая была моей жизнью, нормальный ребенок с правильной стороны дороги, с хорошей семьей и братом, который был учителем. Всякий раз, когда он думал, что я в беде или нуждаюсь в спасении, он появлялся у моей двери, даже зная, что это было за место на самом деле и какой была моя мать.
Конечно, он побежал бы за мной в горящее здание.
Джеймс любил меня.
Слезы начинают течь по моему лицу, когда воспоминания продолжают нападать на меня, и я пытаюсь стереть их, но они просто не останавливаются. Уронив голову на руки, я сдаюсь и позволяю себе разрыдаться. Я плачу из-за всего, что случилось. Все это дерьмо и издевательства. Брошенная Дженн, которая попала в беду, несмотря на все усилия. Я плачу из-за предательства Сэйнта и ненависти Дилана. Я плачу о ребенке, который привел к стольким бессонным ночам.
Но в основном я плачу по Джеймсу, потому что скучаю по нему. Жаль, что я не была ему лучшим другом. Я жалею, что так сильно полагалась на него. Может быть, он все еще был бы жив, если бы я просто повзрослела и справилась со своими собственными проблемами, вместо того чтобы полагаться на то, что он вытащит меня из грязи.
Я не знаю, как долго я точно плачу, но когда я, наконец, начинаю успокаиваться, мои плечи дрожат от холода, а волосы начинают высыхать, превращаясь в спутанный, окрашенный хлоркой беспорядок. Шмыгая носом, я выбираюсь из бассейна и шаркаю к своим вещам.
Когда я наклоняюсь, чтобы взять полотенце, я замечаю конверт, лежащий рядом с моим телефоном. Моя рука на мгновение зависает в воздухе, а затем я лихорадочно осматриваю пространство, но нет никаких признаков того, что тут кто-то есть. Я не слышала, как кто-то входил или выходил, но я была так поглощена своим плаванием, что это не удивительно.
Осторожно я беру конверт и переворачиваю его в руках. На нем нет надписи, но он запечатан. Зная мою удачу, внутри, вероятно, сибирская язва. Я осторожно открываю ее и заглядываю внутрь. Сибирской язвы нет, но есть фотография и записка. Нахмурившись, я вытаскиваю фотографию. Мои глаза расширяются, когда я узнаю её. Это та же самая фотография, которую Сэйнт показывал мне со своим отцом и его другом на стенде с трофеями, хотя эта явно копия и одно из полных изображений.
Я удивлена, обнаружив девушку, стоящую рядом с другом мистера Анжелла слева от него, ее пальцы переплетены с его пальцами. Она хорошенькая, с длинными темными волосами и голубыми глазами. Ее губы изогнуты в улыбке, когда она смотрит в камеру. В ней есть что-то странно… знакомое.
Что-то, от чего у меня перехватывает дыхание из-за сходства с чертами лица, на которые я смотрела в зеркало каждый день своей жизни.
Зачем кому-то давать мне это?
Снова залезая в конверт, я вытаскиваю оторванный листок обычной записной книжки. Я не узнаю почерк, хотя ясно, что записка была написана быстро.
Если ты уйдешь, ты позволишь ему снова победить. Точно так же, он поступил с твоими настоящими родителями. Спроси эту шлюху-наркоманку, которую ты называешь матерью, о Бенджамине Джейкоби и Норе. Затем спросите ее, чего ты будешь стоить для нее, когда закончишь учебу.
Вот и все. Вот и вся записка. Там нет подписи или дальнейшего объяснения того, почему они дали мне эту фотографию. Это должно быть розыгрыш, верно? О ком, черт возьми, они могли говорить? Кто победит? И что они имеют в виду, говоря о настоящих родителях?
Прежде чем я могу попытаться расшифровать больше загадочного письма, я замечаю, как мой телефон тихо мигает краем глаза. Имя Карли освещает мой экран. Я беру трубку и вижу, что это не первый ее телефонный звонок. Пораженная, я отвечаю.
— Алло? Карли? Что случилось?
— О, слава Богу! Я так беспокоилась о тебе! Где, черт возьми, ты была? Я пытаюсь дозвониться до тебя уже почти два часа!