Я достаю сигарету из пачки и закуриваю, вдыхая дым и чертовски надеясь, что это меня успокоит. Даже тот факт, что она здесь, приводит меня в состояние повышенной готовности. Она должна быть дома, делать то, что делают будущие выпускники, а не болтаться с кучкой преступников, пока они громят дом.
— Лейни, — зовет Гейдж, подбегая к ней. — Давай. Ты должна попробовать, это такой кайф.
В ту секунду, когда он обнимает ее, уровень ярости настолько силен, что у меня затуманивается зрение, пронизывает меня. В мире нет ничего, что могло бы удержать меня на месте. Может, я и не ревнивый тип, но для нее я собственнический монстр, готовый убить любого, кто встанет у меня на пути. Я бросаю сигарету на землю и затаптываю ее ногой, прежде чем едва не выкрикнуть его имя.
— Гейдж! — Он останавливается, как и все остальные, и они смотрят, как я стремительно подхожу к нему. Даже глаза Делейни расширяются. — Убери от нее свои гребаные руки, пока я не переломал все кости в твоей чертовой руке.
Он делает, как я говорю, но не отступает так, как я от него ожидал. — В чем, черт возьми, твоя проблема в последнее время?
Честно говоря, у меня нет для него ответа. Я никогда раньше не чувствовала необходимости так заботиться о ком-либо. Черт, даже Хейли переспала с половиной моих друзей. Все, что я знаю, это то, что Делейни другая, и сама мысль о том, что кто-то, кроме меня, прикоснется к ней, является основанием для убийства.
Красные и синие огни заполняют ночное небо, и страх мгновенно наполняет мой желудок. — Черт!
— Что нам делать? — Спрашивает Делейни, страх в ее голосе очевиден.
— Беги.
Я разворачиваю ее и толкаю вперед, заставляя ее уйти со мной и остальными моими друзьями. Мы все бежим по улице, сворачивая за угол в попытке оторваться от копов, но они продолжают сидеть у нас на хвосте. Мы сворачиваем в переулок и видим вдалеке забор. Все остальные перелезают через него с легкостью, но когда я приближаюсь, я вижу, что Делейни изо всех сил пытается перелезть. Я оглядываюсь назад, замечая, как близко стоят офицеры, и за долю секунды принимаю решение, которое удивляет даже меня.
Схватив Делейни за талию, я поднимаю ее и практически перебрасываю через забор как раз перед тем, как меня прижимает к нему вес двух взрослых мужчин. Мои глаза встречаются с ее, когда на меня надевают наручники, а ее сестра уводит ее. Все остальные могут быть сбиты с толку тем, что только что произошло, но не мы. Для нее и для меня это кристально ясно.
***
Тюремные камеры, безусловно, одно из самых отвратительных мест на земле. Количества людей, которые помочились в них только для того, чтобы отомстить офицерам, достаточно, чтобы заставить любого съежиться. Им не потребовалось много времени, чтобы оформили меня, поскольку они уже проходили этот процесс раньше и не требовалось никаких объяснений о том, как все работает.
После того, как это было сделано, они усадили меня в кресло, где я увидел судью через экран компьютера. Она прочитала мне лекцию о моем поведении, назначила залог в размере необоснованных десяти тысяч — только наличными — и отправила меня восвояси. Я даже не потрудился позвонить своей маме. У нее нет таких денег. Итак, я воспользовался своим единственным телефонным звонком, чтобы сообщить Зейну, что я собираюсь пробыть здесь, по крайней мере, до предъявления мне обвинения через несколько дней.
Я лежу на тонком, как бумага, матрасе, смотрю в отвратительный потолок и прокручиваю в голове события сегодняшнего вечера. Гребаная Бэмби. Если бы она просто отправилась к черту домой, как я хотел, она бы не рисковала попасть сюда. От одной мысли о ней в таком месте, как это, у меня в животе образуется тяжелая пустота. Я знаю, что мне достанется от моих друзей за то, что я спас ее и взял вину на себя, но я бы сделал это миллион раз, если бы это означало, что ей никогда не придется переступать порог этого места.
— Вон! — Мое имя эхом разносится по маленькой камере, когда офицер отпирает дверь. — За тебя внесли залог.
Мои брови хмурятся, но я не задаю никаких вопросов, когда встаю и следую за ним к выходу. Они отдают мне мои вещи и отправляют меня восвояси. Я почти уверен, что они совершили ошибку — пока я не выхожу на улицу. Делейни стоит всего в нескольких футах от двери, нервно теребя свой рукав. Как только я позволяю двери закрыться за мной, она поднимает глаза. Напряжение между нами такое электрическое, что оно потрескивает в воздухе.
— Ты внесла за меня залог? — Я знаю, что она богата, но ей пришлось внести по меньшей мере тысячу долларов наличными, чтобы внести залог у поручителя, а может, и больше.
Она пожимает плечами и смотрит вниз на свои туфли. — Это казалось уместным, поскольку тебя арестовали только из-за меня.
— Может быть, я просто дерьмовый заборщик.
— Может быть, ты просто дерьмовый лжец.
Я не могу удержаться от смеха, и в ту минуту, когда я это делаю, ее глаза снова встречаются с моими. Она права, но не по поводу причины, по которой меня арестовали, а по поводу нее. Говорить себе, что она просто какая-то девчонка из частной школы, которая повсюду следует за своей сестрой, — самая большая шутка из всех. Я знал это с той ночи, когда мы встретились, когда она стояла там, похожая на оленя, попавшего в свет фар. Как Бэмби.
— Спасибо, — говорит она мне, честность в ее голосе поражает меня прямо в грудь.
— Не переживай из-за этого.
Она выглядит так, как будто хочет подтолкнуть меня к этому дальше, чтобы убедиться, что я полностью понимаю, насколько она благодарна за мою жертву, но она решает этого не делать. — Пошли. Я подброшу тебя домой.
Я следую за ней к ее машине, и когда я вижу это, у меня отвисает челюсть. Никогда за свои восемнадцать лет жизни я не видел ничего столь прекрасного. Белый Lamborghini Aventador с ревом оживает, когда она нажимает кнопку автозапуска на своих клавишах.
— Это твоя машина? — Я отказываюсь верить.
Она кивает. — Это был мой подарок на день рождения.
День рождения? Тесса никогда не упоминала, что это ее день рождения, и я чертовски уверен, что она из тех, кто злорадствует по этому поводу весь день.
— Когда был твой день рождения?
— На следующей неделе. — Она обходит машину со стороны водителя, и мы вдвоем садимся внутрь. — Моим родителям нужно навестить мою сестру в колледже, поэтому они решили отпраздновать пораньше.
Я слышу, что она говорит, но я слишком занят, любуясь интерьером, чтобы ответить. Он весь белый, похожий на что-то из сна. Эта машина стоит больше, чем весь мой район, и вот она в руках семнадцатилетней Паиньки. Я не знаю, ревновать мне или до смешного возбуждаться, наблюдая, как она ориентируется на дорогах.
— Итак, каковы шансы, что ты позволишь мне сесть за руль этой штуковины?
Она хихикает, качая головой. — Примерно столько же, сколько шансов на то, что ты не будешь мудаком.
— Ну вот, ты снова начинаешь с резких слов. Видишь, Бэмби? Я уже плохо влияю на тебя.
— Это спорно. И кроме того, если кто-то и должен ставить себе в заслугу мой язык, так это Тесса. Эта девчонка ругается, как матрос.