— Если ты знаешь, что для тебя хорошо, ты уберешься отсюда к чертовой матери и никогда больше к ней не подойдешь. Ты меня понимаешь?
Он кивает, выглядя достаточно напуганным, чтобы наложить в штаны, и я закатываю глаза. В ту секунду, когда Нокс отпускает его, парень убегает. Гребаный слабак.
— Удовлетворен?
Его дыхание затруднено, и впервые за долгое время я вижу в его глазах нечто большее, чем пустую бездну. — Я не знаю, в какую игру ты пытаешься играть, но прекрати это к чертовой матери. Иди домой, Делейни.
— Нет, — стою я на своем. — Нет, пока ты не расскажешь мне, что произошло. Мы были в порядке — даже счастливы, — а потом ты все разорвал, вот так просто. Без предупреждения. Никаких объяснений. Просто раздавил наши отношения, как насекомое на полу. Твоя жизнь совершенно не изменилась, в то время как моя была гребаным беспорядком. — Я становлюсь эмоциональной, чего я хотела избежать, но на это нет никакой надежды. Я обхватываю себя руками. — Ты вообще думал обо мне?
Он остается неподвижным, отказываясь что-либо говорить. Я выдыхаю, когда понимаю, что стоять здесь с ним — безнадежное дело. Он никогда не даст мне ничего больше, чем у него уже есть.
— Неважно, — бормочу я, обходя его и направляясь к дому.
— Нет. — Его голос звучит хрипло, и я останавливаюсь, но не оборачиваюсь. — Я не просто думал о тебе; ты, блядь, живешь в моей голове. Как будто ты поселилась на переднем крае моего мозга. — Он заходит мне за спину, пока я не чувствую, как он прижимается к моей спине. — От тебя никак не избавиться. Нет лекарства, которое могло бы облегчить боль, которая пришла, когда я оттолкнул тебя. Поверь мне, ты думаешь, что у меня все хорошо, но это не может быть дальше от истины.
— Тогда почему?
Он прижимается ко мне лбом и вдыхает запах моих волос. — Это в твоих же интересах. Я делаю это для тебя.
— Мне трудно в это поверить.
— Ты доверяешь мне?
Один этот вопрос ранит сильнее, чем все, что он говорил за весь вечер. — Я доверяю тебе.
Он сглатывает так тяжело, что я это слышу. — Тогда иди домой. Иди к Саванне. Иди куда угодно, но держись подальше отсюда. Держись от меня подальше, потому что, черт возьми, Бэмби, ты слишком идеальна, чтобы впутываться в мои неприятности.
Его слова находят отклик в моем мозгу, но ни одна часть меня не принимает их. Слеза скатывается по моей щеке.
— Я не хочу этого. Я хочу только тебя. Просто позволь мне любить тебя — твоих демонов и все остальное.
На секунду его молчание заставляет меня думать, что он действительно мог бы подумать об этом, пока все надежды не рушатся с неба простыми словами.
— Я не могу.
Он отходит, и тепло уходит вместе с ним, оставляя меня холодной и одинокой. Я оборачиваюсь в надежде найти его все еще стоящим там, но он ушел — вместе с последней частью меня, которая осталась несломленной.
Глава 24
НОКС
Я сижу на скамейке, ожидая, когда Джексон придет и поможет мне разогреться. Грейсон валяет дурака и бьет боксерскую грушу, пока я сижу, уставившись на букву Д, которая была встроена в мою кожу. Я знал, что это плохая идея, но я не думал, что вселенная так быстро трахнет меня за это.
Встреча с ней прошлой ночью на той вечеринке испытала мое терпение больше, чем я думал, возможно. Когда Зейн написал мне, сказав, что она была там, я предположил, что он сыграл какую-то больную шутку или что-то в этом роде. Чего я не ожидал, так это того, что она пойдет и намеренно будет флиртовать с кем-то прямо там, где я мог ее видеть. Это была попытка вывести меня из себя, это ясно. Я знаю, какие лица она делает, когда она заинтригована или возбуждена, и то, как она смотрела на него, даже близко не было.
Когда мы с Зи смотрели, как она выходит с ним на улицу, он не мог сдержать смех. У меня, однако, возникло внезапное желание ткнуть Кристиана лицом в гребаный тротуар. Он знает лучше, чем стремиться к тому, что принадлежит мне, и то, что было у нас с Делейни, ни для кого не секрет. Поэтому я не приношу извинений за то, что чуть не задушил его.
— Вон, ты готов? — Голос Джексона гремит в комнате.
Встав, я бросаю последний взгляд на татуировку, прежде чем он оборачивает обе мои руки. Обычно я боюсь приходить сюда все проклятое время. Одно дело бороться, потому что у тебя есть какое-то дерьмо, с которым тебе нужно разобраться. Другое дело, когда тебя заставляют это делать. Однако сегодня вечером у меня достаточно сдерживаемой агрессии, чтобы выместить ее на моем недостойном противнике.
***
Я поднимаюсь на ринг, проверяя парня, с которым я столкнулся на этот раз. Он большой, почти в два раза больше меня — наверное, поэтому больше половины этого заведения ставят на то, что он собирается надрать мне задницу, но вы знаете, что они говорят: чем они больше, тем громче они падают.
Как только звучит гонг, он бросается на меня со всей силы. Я отпрыгиваю в сторону, и когда он отскакивает от канатов, мой кулак попадает ему в лицо. Я чувствую, как его нос щелкает по моим костяшкам пальцев. Кровь немедленно начинает хлестать, разжигая его гнев.
Мы вдвоем перемещаемся, нанося собственные удары, уклоняясь от ударов другого. Когда он наносит один хороший удар мне в челюсть, моя ярость только растет.
"Представь своего противника тем, кого ты ненавидишь. Тот, кого ты терпеть не можешь. Тот, кому ты хочешь причинить боль."
Я повторяю совет Джексона, чувствуя, когда он срабатывает. Я закрываю глаза, что само по себе рискованно, и начинаю наносить удары ему в лицо. На мой взгляд, я сражаюсь не с каким-то здоровенным парнем, а с Кэлом. Тот, кто заставляет меня быть здесь. Причина, по которой я потерял единственную девушку, к которой я когда-либо что-то чувствовал. Девушка, которая дала мне надежду. Теперь меня ничто не остановит.
Впадая в слепую ярость, следующее, что я помню, это то, что меня оттаскивают от парня, который неподвижно лежит на земле. Его кровь покрывает каждый дюйм моих рук, а также большую часть моей одежды. Толпа приветствует больным и извращенным образом, но мои глаза расширяются от ужаса, когда я понимаю, что он не дышит.
Я выпрыгиваю из ринга и пробиваюсь к выходу с арены, даже не дожидаясь, пока рефери объявит меня победителем. Грейсон следует за мной. Как только мы заходим в ванную, он запирает за нами дверь.
Включив душ, я даже не раздеваюсь, прежде чем войти в поток. Грей помогает снять ленты с моих рук, а затем оставляет меня одного в душе.
— Я положу твою одежду на скамейку.
Он не ждет моего ответа, в основном потому, что знает, что я его не дам. Он прошел через это со мной достаточно, чтобы знать, как это происходит. Он останется за дверью, убедившись, что никто не войдет, и подождет, пока я закончу.
Когда я помылся и переоделся в новые спортивные штаны, я киваю Грейсону, и мы вдвоем направляемся в кабинет Кэла. Это моя наименее любимая часть ночи. Мне хочется выбить ему зубы, наблюдая за самодовольным выражением его лица, когда он считает все заработанные деньги.