Он даже не заметил, что депутат закончил свою речь. Только бурные аплодисменты заставили его очнуться.
Собрание прошло с огромным успехом.
— Мы приготовили скромное угощение, — обратился Вилем, к депутату, когда они после собрания вышли на площадь. — Вы говорили замечательно. После такого выступления, я хорошо это знаю, здорово пересыхает в горле.
Члены комитета во главе с Касицким стояли вокруг них и прислушивались к разговору.
— Может быть, не стоит… Знаете, мне теперь так мало приходится спать, — попытался было сопротивляться гость. — Каждый вечер выступления. Мне хотелось бы… Я думал…
Он вздохнул и поглядел на шофера, который все время, пока шло собрание, торчал у машины и курил с недовольным видом.
— Ничего, поднажмем на газ и нагоним, — сказал, оживившись, шофер.
— Ну, хорошо, — согласился гость. — У меня действительно в горле пересохло… Но только недолго.
— Конечно, конечно, — радостно заверил его Вилем. — Все уже готово, и мы вас не очень задержим. Посидим немножко у Альбина в школьном саду. Пойдемте, прошу!
Он решительно зашагал к школе. Остальные последовали за ним.
Был теплый звездный вечер. Они прошли через калитку по чисто выметенному двору и приостановились, чтобы, как положено, пропустить вперед почетного гостя, да так и замерли на месте, пораженные открывшимся им зрелищем.
Сад тонул в серо-зеленом сумраке. На переднем плане под раскидистой грушей сверкал в свете лампы длинный, накрытый белой скатертью стол. Посредине его на блюде лежал большой круг овечьего сыра. Это был первый весенний сыр, жирный и мягкий, украшенный парниковым зеленым лучком и пузатой розовой редиской. А вокруг живописно теснились блюда с ломтиками сала и домашней копченой колбасы. Были там и хлеб, и горчица, и салат из редиски с подсолнечным маслом и уксусом. Над блюдами с закусками высились бутылки с вином. На самом почетном месте — во главе стола — выстроились в ряд бутылки с красным вином Михала.
Альбин застенчиво улыбался. Он всегда сам накрывал праздничный стол, не подпуская к нему даже жену. Этому занятию он отдавался всей своей душой художника, подобно тому как в свободные минуты рисовал пейзажи и натюрморты с цветами. Жене нравились его рисунки. Она гордилась тем, что он мог рисовать прямо на стене — в кухне, спальне, коридоре и даже в туалете на вас смотрели букеты полевых цветов. Но у гостей, по правде говоря, более глубокое и более стойкое воспоминание оставлял любовно сервированный им стол.
Альбинка (хотя настоящее имя ее было Мария, но ее так никогда никто не называл), взволнованная и разгоряченная приготовлениями, тоже высунулась из кухоньки, чтобы поглядеть, каково будет впечатление гостей.
Впечатление было поистине огромным!
Эда, которого Вилем взял себе в помощники, чтобы он был под рукой, если вдруг что понадобится, стоял как завороженный. А ведь ему уже не раз доводилось видеть накрытый Альбином стол. Он уставился на подвешенную к ветке груши лампочку, свет которой, пробиваясь сквозь молодую трепещущую листву, кружевной сеткой ложился на скатерть. Да, это была впечатляющая картина. Затем в наступившей тишине он услышал стрекотание, легкое жужжание, шорох крылышек летающей вокруг лампочки мошкары; почувствовал, как в вечернюю свежесть проникают из кухни аппетитные запахи.
Депутат и шофер тоже были в восторге. Даже само это место казалось созданным для отдыха. Отгороженное густой живой изгородью из боярышника и сирени, оно было скрыто от любопытных глаз. Конец сада переходил в луг, а дальше шли виноградники. Сочная молодая листва, свежевскопанные грядки создавали впечатление, будто ты и впрямь находишься на лоне природы. И при всем этом кухня с ее соблазнительными запахами была совсем рядом.
Вилем откашлялся.
— Ну что ж, не будем мешкать, поскольку у товарища депутата мало времени. Итак, начнем!
Учитель принялся разливать вино. Альбинка исчезла на кухне.
Когда осушили первый стакан, депутат причмокнул языком, зажмурился и понимающе улыбнулся.
— Да-а, — протянул шофер. — После такого вина и козел запоет соловьем.
— Жаль, что с нами нет нашего председателя. Он вынужден был уехать по неотложному делу, — заметил Касицкий.
— Да, жаль, — согласился депутат. — Я много слышал о нем. И с удовольствием потолковал бы с ним.
Учитель снова стал наливать вино, ему помогал Эда.
Потом появилась Альбинка. Проворно, но степенно она носила полные блюда. Глаза ее сияли. Она, так же как Альбин, любила принимать гостей.