Вилем попросту не знал, что думать по данному поводу. Его обуревали противоречивые чувства. О том, что они кого-то обскакали, как сказал Смуда, он даже и не заикнулся. Он чувствовал сейчас острую неприязнь к этому выражению.
— Вот мы и сели в лужу! — зло бросил Касицкий. — Снова вернулись туда, откуда начали.
Михал медленно разнял руки, сжимавшие колени. Он снова услышал слабое потрескивание веток в костре и тихий шум речки; увидел разбросанные в траве бутылки, полуобгоревшие на затухающем огне рыбьи головы, и кости, и самую большую щуку, и двух карпов, насаженных на вертел. И словно впервые увидел лица.
Взгляд его остановился на Вилеме. «Ну да, — подумал он, — Вилем, пожалуй, мог бы теперь даже позлорадствовать. Ведь из предвыборных программ и планов — перенос креста, разбивка сквера у костела и установка часов — это, можно сказать, единственное, что поречане действительно получили».
— Ну нет, почему мы в луже? — сказал, печально улыбнувшись, Михал. — Ведь мы пока еще живы! А что, если нам самим взяться за дело? Теперь это нам тем более необходимо, раз уж… — Он помолчал. — Думаю, никто лучше нас самих не знает, что нам сейчас в первую очередь надо. В конце концов, кто нам мешает самим построить такой завод? У нас в районе сорок восемь кооперативов, и всем нужен консервный завод. Надо объединить усилия и договориться. Хотя бы с некоторыми. Может быть, лучше всего построить совместно небольшой консервный заводик и держать его в своих руках… Пусть для начала это будет совсем маленькое предприятие… Ну скажем, начать с шинковки и засолки капусты.
Плечи его расправились, и он в упор посмотрел на Вилема.
— Капусто-засолочный пункт? Ты это имеешь в виду? — спросил Вилем изумленно.
— Да, он находился бы… вернее, должен был бы находиться близко от железной дороги. И мы бы, совместно…
— Так ты хочешь… — Вилем запнулся. — Вот чертовщина! — воскликнул он; в голосе его прозвучало невольное восхищение, но вместе с тем и сомнение. — А ведь они там, наверное, не очень задумывались о строительстве нашего консервного завода, когда решался вопрос о заводе автоприцепов.
Он напряженно перебирал в памяти все, что говорил ему об этом деле Смуда, но мысли его разбегались.
— Боже милостивый! А ведь это мысль, Михал! — радостно проговорил Альбин, окидывая всех взглядом.
Михал кивнул.
— Думаю, нам с Вилемом надо съездить в район и снова все объяснить там. Заглянем и к соседям. Я полагаю, что среди них мы найдем союзников и компаньонов. Они страдают от того же, что и мы. С капусто-засолочным пунктом мы, кооператоры, и сами справимся. Уж на что другое, а на это у нас сил хватит. Уверен, что дело пойдет, — повторил свою мысль Михал. — И самое лучшее — держать все в своих руках; управлять таким капусто-засолочным пунктом может какое-нибудь местное сельскохозяйственное объединение. А Вилем поможет протолкнуть нам это дело в районе. Верно?
Вилем с готовностью подтвердил:
— Ну, ясно. Каждый из нас сделает все, что сможет.
Остальные шумно поддержали его. Всех охватило радостное возбуждение, беседа приобрела иное направление. Ни у кого не возникало сомнения, что настоящему делу никто и никогда не осмелится ставить палки в колеса.
Один только Касицкий попытался было робко выразить свои опасения.
— Как бы нам опять кто-нибудь не встал поперек дороги, — заговорил он. — Я бы…
— Заткнуть глотку можно только тем, кто ест чужой хлеб, а мы едим свой, — с ударением произнес Михал.
— Так пусть его у нас всегда будет вдоволь! — провозгласил Марко и поднял стакан.
Он снова оживился, его пышущее здоровьем, круглое, румяное лицо сияло.
Все чокнулись.
— Послушайте! А начало-то у нас уже есть! Те десять тысяч, которые нам дали! Ну что бы выборам бывать почаще! — воскликнул Адам и засмеялся, радуясь внезапно осенившей его мысли.
Все засмеялись, побежали к речке, и вновь началась веселая возня.
Как бы в ознаменование того, что выход из положения найден и пирушка может продолжаться, Адам взобрался на перила мостика и, сосчитав до трех, прыгнул в воду. И хотя при этом он поранил ногу, но не очень сокрушался, скорее, даже гордился своей ссадиной. Выйдя из воды и немного пообсохнув, все с аппетитом взялись за гуляш. И был он таким вкусным, как никогда. От полного котелка в минуту ничего не осталось. А так как от мяса и подливки жгло во рту, то приходилось часто запивать его.
Долгая и тяжелая работа, нервное напряжение, предшествовавшие пикнику, соединение водки с вином, полные желудки, а также непривычные спортивные упражнения на реке и горячие солнечные ванны сделали свое дело. Несмотря на выносливость и закаленность участников пирушки, их буйное веселье и боевое настроение, достигнув высшей точки, вдруг угасли.